Пролетая над городским зоопарком, Тео увидел стеклянную слониху и четырех стеклянных слонят, потом льва, который, казалось, просто уснул, и выцветшего попугая, раскинувшего радужные крылья. Второй попугай застыл прямо в полете. Он разбился на множество осколков. А дождь по-прежнему лил, и в нем не было стеклянных песчинок.
— Как думаешь… — тихо спросил мальчик, когда городские дома сменились лесом, — им… было больно?
Дракон не отвечал. Тео провел пальцами по его мокрой гриве, прижался к ней щекой:
— Альто…
— Они ничего не почувствовали, просто уснули. Страх и боль есть только пока ты жив. Но знаешь… — он помедлил, — нас должно было убить вместе с полицейскими. А дюна уничтожила все, кроме дома Тони. Почему?
— Я не знаю, — ответил мальчик.
Напряжение зазвучало в голосе дракона:
— А ты подумай. Я знаю, что она дала тебе, кроме писем. Увидел ожог и теперь знаю.
Мальчик вытащил из кармана размокший конверт и заглянул в него. Там осталась всего одна нить — она мягко мерцала теплым золотистым светом. Подарок снова защитил их и обрек людей Тони Золотого Глаза на долгую гибель в сражении с абрисами. Страх и боль есть, пока ты жив.
— Почему ты не сказал мне? — Теперь голос дракона ничего не выражал.
— Я не смог бы объяснить.
— И ты просил меня быть с тобой честным… — Широкое крыло слабо качнулось.
Тео закусил губу:
— Да прости ты меня! Думаешь, я знал? Я не призывал нить сегодня! Лишь один раз, ради тебя! А сегодня она вспыхнула сама. Может, поняла, что мне было страшно, и…
— К черту, — неожиданно оборвал его Альто. — Все уже началось.
— Ты сильно злишься? — Мальчик понял, что стер еще не всю кровь, и поднес руку к подбородку. — Я сделал тебе плохо? Эти нити…
Альто засмеялся, и звук смеха перекрыл дождь. Тео опустил голову.
— Что ты, конечно нет. Я благодарю тебя от всего сердца. Но… просьба к тебе только одна: побереги последнюю. Или не выберешься. А ты должен. Даже если мы все умрем, а мы, скорее всего, умрем.
— Не говори так.
Это была самая глупая просьба из всех возможных, и Тео это понимал. Но он слишком устал и испугался, чтобы не просить. Внутри было больно. Холодно. И пусто.
— Не буду.
Они замолчали. Тео вспомнил, что миссис Ванчи обещала больше не писать ему писем, но зачем-то с надеждой взглянул на тетрадный лист. И увидел там одну-единственную фразу:
На горизонте небо резко посветлело. Там отчетливо виднелись темные точки. Кажется, это был журавлиный клин.