Секретарша бургомистра и так уж была именно такой, какой следует быть секретаршам, а когда узнала желание и задание Давида, то показалась ему тоже творением товарища Шпагина.
Однако Давид стойко выдержал ее автоматную очередь — что ему оставалось? — а она все-таки отправилась к Фрицу Андерману, и вернулась от Фрица Андермана, и указала Давиду на стул и стол в углу приемной, и положила на стол записку: «„Где появляются наши войска, там восстанавливается порядок“ — Х. ф. М. после кровавого подавления революции 17.XI. 1848 г.».
Давид вопросительно взглянул на секретаршу, и та выпалила непрерывной очередью:
— Вы должны на нее ответить у бургомистра нет времени заниматься празднословием он работает вы сами все отлично видите если вам удастся припомнить хоть что-нибудь в пользу этого треклятого Мольтке так сделайте одолжение напишите все что вспомните и вы получите ответ что я считаю однако же совершенно излишним и только диву даюсь неужели вам больше нечего делать бургомистр во всяком случае очень очень занят ну так не теряйте времени пишите же наконец! — семьдесят один выстрел.
И Давид, с семьюдесятью одной кровоточащей раной, сел писать:
«Но М. выступал против феодальной раздробленности и за национальное единство».
Секретарша прихватила письмо, когда пошла докладывать о следующем посетителе, пышущем злобой пожилом человеке, смахивающем на пышущего злобой старого учителя, а ответ она принесла, когда провожала до двери мрачного человека, мясника, судя по фартуку.
«Да, по такому рецепту: „Очень важно, пусть даже силой, объединить Германию против Франции“, М., август 1866-го; а после войны с Францией он писал, что исторической задачей Пруссии является „собрать воедино всю Германию и создать ей надежную защиту, задача, к решению которой только что сделан важнейший шаг“. М., Военная переписка. Кроме того, мое личное мнение: национальный вопрос — дело важное, вопрос классовой борьбы — куда важнее! Ф.А.»
Этот хитрец не иначе как списывает, подумал Давид и обнаружил, что не знает, какова позиция М. в вопросе о классовой борьбе; об этом в книгах, которые он читал, не было ни слова, и вообще вопросами классовой борьбы он занимался только последнее время, а М. в новых книгах не встречался. Он попытался составить себе картину общественных отношений во второй половине прошлого века и приспособить к ним своего М.: его разногласия с феодальной камарильей, его спор с графом фон Вальдерзее>{193} и его место в северогерманском рейхстаге, и когда секретарша провожала к бургомистру молодую женщину в сестринской форме, то прихватила Давидово утверждение: