Гайсинский отмечает, что парламентская комиссия приняла «важнейшие решения» в отношении КПУ и КГБ республики. При обсуждении деятельности КГБ возникла проблема, как поступать с материалами о «секретных осведомителях органов госбезопасности». На одном из заседаний комиссии решалось, «надо ли предавать огласке имена тех, кто выдавал людей (зачастую на мучения или на смерть в лагерях). Решили не публиковать. «Это было одной из немногих ошибок нашей комиссии», — заключал Гайсинский. Он как прокурор обязан был профессионально оценивать назначение агентурного аппарата и не рассуждать, следует ли публиковать сведения «о секретных осведомителях», даже спустя десятилетия.
Ни одно из государств не разглашает сведения об агентурном аппарате спецслужб как основе оперативно-розыскной деятельности при расследовании уголовно-наказуемых тяжких преступлений. На примере ряда европейских стран можно убедиться в том, какие болезненные процессы происходят в связи с обнародованием подобных данных, но делается это политиками только ради захвата власти и борьбы с идеологическими противниками. Во всех цивилизованных странах сведения по агентурным персоналиям законодательно приравниваются к государственной тайне, к которой имеет доступ ограниченный, строго доверенный круг должностных лиц. Такой подход соблюдается при изменении государственного строя в стране, не зависит от политической конъюнктуры или критики допущенных негативных последствий в прошлом времени. На горьком опыте трудной и не всегда успешной борьбы с международным и внутренним терроризмом становится ясным, к чему может привести слабость агентурных позиций, тем более гонения на конкретных лиц.
Никто не ставит под сомнение, что в нашей истории были жестокие репрессии, были и доносчики, многие из них, может быть, и не по своей воле. Тот, кто открывает такую информацию, не думает о последствиях в обеспечении безопасности страны и причиняет дополнительные страдания их родным и близким. Ведь не эти несчастные «секретные осведомители» определяли в годы беззакония судьбы тех лиц, которые направлялись, как указывает руководитель комиссии, «на смерть или мучения». Вспомним, кто решал в те времена судьбы виновных и безвинных. В годы массовых репрессий и грубого нарушения законности в состав вершивших внесудебные расправы «троек» входили руководители НКВД, прокуратуры и партийных органов. «Тройки» выносили приговоры без судебного разбирательства, допуска адвокатов и зачастую в отсутствии обвиняемых; высшая мера наказания к ним приводилась в исполнение без права на обжалование.