Выступая на совещании работников прокуратуры в 1935 году, Балицкий отмечал, что в «борьбе с контрреволюцией мы никогда не забываем того, что работаем вместе с прокуратурой, и никогда всей славы выявления преступления не берем только на себя». Между прочим, об ответственности прокурорских работников за огульные репрессии упоминал в 1958 году Хрущев на Всесоюзном совещании руководящих прокурорских работников: «Я выступаю не для того, чтобы упрекать, что при вашем попустительстве в НКВД творился произвол… Вы тоже виноваты, но мы принимаем во внимание, в какое положение вы были поставлены… Ошибки прокуроров дорого обходились».
Я далек от голословных оправданий одних и обвинений других государственных органов. Правоохранительная структура и ее конкретная деятельность — это порождение господствующего государственного строя в стране. Почему нам не удалось избежать трагедий? Еще в 1923 году ОГПУ объявлялось об обязательном осуществлении прокуратурой надзора за производством органами безопасности дознания и следствия. Укрывательство сотрудниками уголовных дел от прокурорского надзора уже в те годы рассматривалось как серьезное правонарушение. Что касается спецслужб — силовых ведомств, — то их участь во всем мире одинакова и далека от любви, даже когда они жизнью своих сотрудников защищают интересы государства.
В числе основных виновников нарушения законности в стране обычно вспоминают имена Сталина, Ежова, Берии, но редко упоминают главного государственного обвинителя Вышинского, чьи теоретические взгляды о признании обвиняемыми своей вины неправомерно расценивались как «царица доказательств» в судебных процессах. Как-то случилось, что в нашем справедливом осуждении беззакония в прошлые годы сталинских репрессий острие критики, наведенное на органы государственной безопасности, остается там же и в наше время. А где были стражи законности прокуроры тогда и теперь? Органы КГБ в период политики гласности старались (и правильно делали) обнажить и осудить преступное прошлое до такой степени, что, по существу, в своем усердии оказались чуть ли не единственными виноватыми в прошлых нарушениях законности в стране. Кстати, председатель КГБ республики не имел права утверждать обвинительные заключения по уголовным делам, расследованным органами госбезопасности; они утверждались соответствующими прокурорами и после этого расследования направлялись в судебные инстанции. Строгий прокурорский надзор — вот где заслон против нарушения законности во все времена.
Основной доклад Гайсинского на Президиуме Верховного совета 30 августа о запрещении деятельности Компартии Украины, на мой взгляд, явился серьезной политической и правовой ошибкой Временной парламентской комиссии. Прокурор Гайсинский честно признается: «Такие, как я, вступали в партию потому, что иначе не могли самореализоваться, занять более высокую должность…» Многие народные депутаты выступили против незаконного указа Кравчука о запрещении деятельности КПУ, внесудебной конфискации собственности партии как общественной организации. Генеральный прокурор Потебенько расценивал этот шаг как реализацию оппозицией давней цели — разгрома Коммунистической партии, которое сделано ценою нарушения законности, прав миллионов рядовых коммунистов. Министр юстиции Бойко также возражал против запрещения Компартии, считая это решение противоречащим действующему законодательству. За высказывание своих мнений оба высших должностных лица, Потебенько и Бойко, лишились в те дни своих должностей.