Я разделяю выводы комиссии Степашина о том, что полное отсутствие контроля и вседозволенность привели к тому, что по указанию Крючкова в центральном аппарате страны в нарушение законодательства и собственных инструкций проводились оперативно-технические мероприятия в отношении ряда видных государственных и общественных деятелей еще задолго до августовских событий. Так, с 1989 года велось наружное наблюдение и прослушивание телефонных переговоров народных депутатов СССР Б. Ельцина, Т. Гдляна, А. Иванова, велся практически оперативный контроль за лидерами межрегиональной депутатской группы. В моем профессиональном понимании не укладывалось, как можно было наверху допускать подобные беззакония в отношении народных депутатов СССР и даже председателя Верховного совета России. Подозреваю, что Крючкову в его возрасте и в личном плане это было не нужно; естественно, все осуществлялось в интересах сохранения власти Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева в его противостоянии с политическими оппонентами.
Ветеран КГБ генерал-лейтенант Н. Брусницын рассказывал мне об одном разговоре с председателем КГБ Семичастным, который потребовал узнать, кто и зачем звонит находившемуся на отдыхе в Грузии Хрущеву. Брусницын, тогда заместитель начальника Управления правительственной связи КГБ СССР, ответил: «Этого не только я, но и вы не имеете права знать».
Вопрос о телефонном контроле, праве КГБ СССР на прослушивание каналов связи в советское время был одним из самых сложных и ответственных. Решения о прослушивании принимались на уровне руководителей органов, не ниже областных. Когда это касалось народных депутатов, то Крючков как руководитель КГБ не мог позволить себе отдавать команду, не получив прямого указания или согласия от руководителя страны. «Полученная таким путем информация направлялась мною лично Горбачеву непосредственно или через руководителя аппарата Президента», — отмечал он.
Избрание ряда политических противников Горбачева народными депутатами СССР озадачило Крючкова. Он доложил Горбачеву, что технические службы КГБ больше не могут контролировать разговоры этих лиц, ставших народными избранниками. Между ними состоялся разговор, который засвидетельствовал руководитель аппарата генсека Болдин:
— Михаил Сергеевич, люди у меня отказываются это делать, и я не имею права настаивать. Это нарушение закона, — говорил Крючков.
— Ты что, Володя, говоришь? Политическая борьба нарастает, а вы все хотите отсидеться в сторонке. Думайте, как сделать.
Разумеется, главным объектом интереса в то время был Ельцин. После избрания его в Верховный совет СССР, а позже Президентом России, спецслужбы не могли делать то, что нарушало все дозволенные методы. В этой связи Крючков вновь поставил вопрос перед Горбачевым и получил жесткий ответ: — Мне что, нужно учить КГБ, как следует работать? Можно вспомнить и международные случаи. По приказанию президента США Никсона ФБР прослушивало некоторых сотрудников Белого дома и журналистов. Когда это выяснилось, то Никсон утверждал, что права этих граждан были нарушены в «интересах национальной безопасности». В действительности же прослушивание имело внутриполитическую подоплеку, отражало межпартийную предвыборную борьбу. Президент США поставил себя выше закона и в результате получил импичмент. Американские законодатели в последующем сбалансировали интересы национальной безопасности с защитой прав граждан и создали специальный судебный орган, дающий разрешение спецслужбам на проведение слухового технического контроля в отношении своих и иностранных граждан. У нас же в стране на протяжении десятков лет действовали в этой сфере ведомственные инструкции, а не закон.