| They were sparing of the Heat-Ray that night, either because they had but a limited supply of material for its production or because they did not wish to destroy the country but only to crush and overawe the opposition they had aroused. | Марсиане в эту ночь почему-то берегли тепловой луч, может быть, потому, что у них был ограниченный запас материала для его производства, или потому, что они не хотели обращать страну в пустыню, а только подавить оказываемое им сопротивление. |
| In the latter aim they certainly succeeded. | Это им, бесспорно, удалось. |
| Sunday night was the end of the organised opposition to their movements. | Ночь на понедельник была последней ночью организованной борьбы с марсианами. |
| After that no body of men would stand against them, so hopeless was the enterprise. | После этого никто уже не осмеливался выступить против них, всякое сопротивление казалось безнадежным. |
| Even the crews of the torpedo-boats and destroyers that had brought their quick-firers up the Thames refused to stop, mutinied, and went down again. | Даже экипажи торпедных катеров и миноносцев, поднявшихся вверх по Темзе со скорострельными пушками, отказались оставаться на реке, взбунтовались и ушли в море. |
| The only offensive operation men ventured upon after that night was the preparation of mines and pitfalls, and even in that their energies were frantic and spasmodic. | Единственное, на что люди решались после этой ночи, - это закладка мин и устройство ловушек, но даже это делалось недостаточно планомерно. |
| One has to imagine, as well as one may, the fate of those batteries towards Esher, waiting so tensely in the twilight. | Можно только вообразить себе судьбу батарей Эшера, которые так напряженно выжидали во мраке. |
| Survivors there were none. | Там никого не осталось в живых. |
| One may picture the orderly expectation, the officers alert and watchful, the gunners ready, the ammunition piled to hand, the limber gunners with their horses and waggons, the groups of civilian spectators standing as near as they were permitted, the evening stillness, the ambulances and hospital tents with the burned and wounded from Weybridge; then the dull resonance of the shots the Martians fired, and the clumsy projectile whirling over the trees and houses and smashing amid the neighbouring fields. |