Друзья распрощались, и Макс пошел сдаваться.
Отец тщательно скрывал радость за подозрением и недоверием, только что душу из Макса не вытряс, выспрашивая все подробности.
– Болван, – выдал он в итоге.
Макс вздохнул и опустил голову, чтобы скрыть глуповатую улыбку. В голосе отца звучало облегчение и усталость.
Он обнял сына, потом отвесил ему крепкий подзатыльник и спросил:
– Выводы сделал?
Макс кивнул, украдкой глянул на часы. Отец перехватил его взгляд и понял все без слов.
– Вещи твои в комнате, – сказал он. – Мобильник там же. Твоя вчера звонила, про тебя спрашивала, я сказал, что все по-прежнему.
«Твоя!»
Макс покопался в большой спортивной сумке, нашел свой телефон, но звонить не стал. Он быстро привел себя в порядок, переоделся и попрощался с отцом, пообещав вернуться к вечеру. Или завтра.
– Иди уже, жених, – проворчал отец. – Только много не пей на радостях, а то сам тебя ментам сдам.
Пить Макс не собирался, он вообще не очень хорошо себе представлял, что ждет его при встрече с Настей. Она не уехала, и это обнадеживало, но за месяц с лишним произойти могло все, что угодно. С одной стороны, надо бы позвонить ей, предупредить, что скоро придет, а с другой – зачем портить сюрприз? Если он, конечно, будет для нее приятным, а не наоборот.
Настя снимала однушку на третьем этаже старой кирпичной пятиэтажки. Договор с хозяйкой подходил к концу. Тетка собиралась продать квартиру, о чем и предупредила Настю аж за три месяца. Девушку такой поворот не расстроил. После свадьбы жить они планировали в квартире Макса. Отец пообещал съехать на дачу, дескать, за городом воздух приятнее. Но теперь все могло измениться.
Макс постоял во дворе, поглядел на знакомые окна, потом решился и поднялся на третий этаж. Он прислушался к звукам, доносившимся из-за двери. То ли телевизор работает, то ли просто музыка играет, толком не разобрать. Непонятно, одна она там или нет, да и дома ли вообще. Макс постоял еще с минуту, нажал кнопку звонка и выдохнул, успокаивая сердце, зачастившее в предчувствии встречи.
Дверь приоткрылась. Настя держала ее за ручку с той стороны и едва не выпала на площадку, когда сообразила, кто пожаловал к ней в гости.
– Макс! – Она с порога налетела на него, расцеловала в обе щеки, повисла на шее. – Тебя отпустили? Когда, что теперь будет? Мне твой отец не разрешил к тебе в тюрьму приходить. Я его в машине ждала… Ты что молчишь?
Макс малость оторопел от такого неожиданного напора, из последних сил старался выглядеть серьезно и сурово, но Настасья сейчас и мертвого расшевелила бы. Ее радость была неподдельной, настоящей. Она ждала его, скучала, волновалась и ни в чем не упрекнула.