Боль малость отрезвила Макса. Он поднялся, сделал вид, что приводит в порядок одежду. Руки тряслись, по спине тек ледяной пот, голова гудела.
Так вот что это за работа, вот каких личников надо учить… «Он заплатил». Богатеи так развлекаются, острых ощущений захотели, со зверей на людей перешли. Охотнички!.. И он с ними заодно.
Макс едва сдержался, чтобы не броситься на Юрку, не убить его прямо здесь, а заодно и этого скота, который торопился к машине, зажав «сувенир» в кулаке. Грохнуть их и бросить здесь, а самому… Нет, Юрка сильнее, он очень зол и напряжен, не сводит с Макса глаз, одновременно чуть ли не воркует с клиентом. Они даже смеются, твари, им весело!
Макс шел к машине, ноги путались в траве, подошва заскользила. Макс глянул вниз. Боровик, выпавший из ведра, превратился в кашу, как и остальная добыча пожилого грибника. Ведро откатилось к дороге, валяется пустое, мятое, как консервная банка.
Юрка посмотрел на Макса, потом повернулся к клиенту и что-то сказал. Тот плюхнулся на переднее сиденье и зачем-то пристегнулся.
Дубровин подошел к Максу и приказал:
– Пошел в машину, быстро садись за руль и молчи, если жить не надоело! Да не тебе, а родственникам твоим. Надеюсь, ты меня понял.
Чего уж тут не понять? «Макарова» на сиденье уже не было. Макс сел за руль, завел «девятку», принялся разворачиваться. Машина побуксовала в колеях, потом покатила обратно.
Макс держал руль обеими руками, вцепился в него так, что костяшки побелели. Он спиной и затылком чувствовал на себе Юркин взгляд. Тот сидел позади и мило ворковал с клиентом, которого пробил словесный понос.
Люди бывают разные. Одни под влиянием стресса замолкают, из них слова не вытянуть. Но есть и те, которые превращаются в трепло. Так и этот субъект. Он рассказал им все, что прочувствовал и пережил только что: как целился и стрелял, как отдачей ствол отбросило вбок, и третья пуля улетела в небо.
– Все хорошо, – успокаивал клиента Юрка. – Вы все сделали правильно, только второй выстрел чуть затянули, а так на «отлично», я бы сказал.
Макс поймал его взгляд в зеркале заднего вида и уставился на дорогу. Озноб понемногу отпустил его, дышать стало легче. Зато навалилось гнетущее убийственное чувство близкого конца. Будто где-то кто-то перевернул песочные часы, которые теперь неумолимо отмеряли дни и часы, оставшиеся Максу на этом свете.
В густых сумерках они выехали на федеральную трассу, с которой, впрочем, очень скоро свернули и двинулись по прилегающей дороге. Клиент наконец-то угомонился, бессмысленно смотрел в окно и все тискал в пальцах обрывок простой серебряной цепочки.