— Что вообще может иметь значение после того, что я видела сегодня утром?
Она наклоняется вперед, упираясь грудью в коробку господина Дестроопера.
— Я шла от Бон-Марше к мосту Маген. На месте дома, который еще вчера был цел и невредим, сегодня я увидела один скелет — голые балки, и, зацепившись за одну из них, висело то, что когда-то было человеком, так неожиданно распорядилась ударная волна. Тело раскачивалось на высоте третьего этажа, на фоне пепельного неба. Я все же дошла до моста Маген, где купила в маленькой булочной превосходную муку. Посидела у булочницы, передохнула. Но то, что случилось на обратном пути на улице Феронстре, еще более чудовищно. Не знаю, прилично ли так говорить, может ли быть зрелище более чудовищное, чем человек, повешенный по странному капризу судьбы. Думаю, что да, ведь для него все было кончено, от этого грустного иссушенного тела, убаюканного зимой, веяло скорбным покоем. Но видеть, как прямо на твоих глазах обрывается жизнь, пусть даже жизнь какой-то собачонки…
Пес шел впереди меня. Не знаю, почему мне вдруг пришло в голову, что, возможно, его хозяин тот самый покойник. Пес был совсем маленький, два вершка от земли, на хилых ножках. Кроме нас с ним, на улице не было никого. Взрывы приближались, все попрятались в убежища. Но дома меня ждали, и я подумала, чем я хуже пса, ведь он-то не боится, идет себе своей дорогой. Этот пес был моим проводником и моей совестью. Так мы и шли с ним потихоньку. Время от времени он поворачивал ко мне свою острую мордочку, словно чувствовал за меня ответственность. А потом раздался оглушительный взрыв. Я обернулась и увидела, как в ста метрах позади меня медленно отваливается часть дома. Улицу, над которой столбом поднялась пыль, перегородила груда мусора. Взвыли сирены «скорой помощи», появились американские солдаты с носилками. Я решила пробираться дальше к площади Сен-Ламбер и поискала глазами моего маленького проводника — он брел, пошатываясь, в нескольких шагах от меня. Потом рухнул посреди тротуара, почти у моих ног. Он истекал кровью. У него был вспорот бок — видно, осколком бомбы или стекла. Я уже ничего не могла для него сделать. Надо было идти, и тут я увидела, что на его лапки сыплется белая пудра. Это была мука, мой пакет прохудился, в него угодил осколок стекла да там и застрял. Я даже не сделала попытки спасти оставшуюся муку. Просто вытащила стекло, и мука ручьями полилась на собачонку. А я пошла дальше, плача, как дурочка, над псом, над всеми нами, над загубленной мукой. Шла и шла, не глядя под ноги, по дороге, знакомой мне с детства. Немного не доходя до площади Сен-Ламбер налетела на огромный булыжник — раньше его здесь не было, видно, занесло ударной волной — и раскроила себе колено.