— Вы не видели моего мужа?
— Мсье Кревкёр, несомненно, жив и здоров. «Робот» попал в бакалейную лавку, ту, что держит мать малышки Лили, а Тирифаи живут от нее еще дальше, чем вы. Примерно в два раза дальше.
У мамы растерянный вид. Видимо, как я теперь понимаю, она не ожидала, что кассирша так хорошо осведомлена о привычках отца.
— Тогда почему его до сих пор нет? Если с ним ничего не случилось, ему давно пора быть дома.
Эту реплику Леопольдина обходит молчанием и в ответ предлагает свою помощь.
— Что вы, что вы, я справлюсь, — говорит мама, — тут нужно немного прибрать, и подвал будет как новенький.
Американец, который, как видно, решил, что мы с мамой живем одни, предлагает отвести нас на сборный пункт для беженцев.
— Спасибо, мой муж должен вернуться с минуты на минуту.
Американец уходит, и мама наконец спохватывается, что до сих пор не спросила Леопольдину о ее собственном доме.
— Стены целы. Подвал не пострадал. У нас нет слухового окна. Я как раз хотела вам сказать: мы можем вас приютить.
— Спасибо. Прежде всего я иду в кухню, надо все-таки поглядеть, что там. Может, вы зайдете, мадам Тьернесс?
— Хорошо, попробую зайти с улицы, мне все-таки хочется хоть немножко вам помочь.
Прежде чем идти в кухню, мама обнимает меня, словно тоже считает, что ей предстоит путешествие в какой-то иной мир.
— А тебе лучше остаться здесь, — советует она мне, что абсолютно излишне.
Из кухни доносятся до меня голоса обеих женщин.
— Такая красивая дверь, чугунная, ручной работы… — сокрушается Леопольдина, которая как будто расстроена еще больше, чем мама. — Это ведь надо, найти собственную дверь посреди улицы, какой ужас, господи боже мой, мадам Кревкёр, какой ужас! Надеюсь, дверь удастся починить. Я так привыкла видеть ее из моей кассы.
— Какая удача! — кричит мама. — Кухонные шкафы целы.
— О, но вот этот-то, застекленный, мадам Кревкёр. Боюсь, в вашем сахаре и шоколаде полным-полно стекла. Какое несчастье, господи боже мой, такие прекрасные продукты.
Заупокойный голос Леопольдины начинает звучать во здравие:
— А вот и вы, вот и вы! А мадам Кревкёр так волновалась из-за вас…
— Мой бедный Анри, — говорит мама спокойно, — ты, наверное, проголодался, а ужин-то еще не готов.
Отец вернулся, но вернулся не один.