И моя злость начала угасать. С его стороны это и впрямь был очень предусмотрительный жест. Я и не помнил, когда в последний раз ради меня так старались. После Лос-Анджелеса, где все десять дней я завтракал, обедал и ужинал, где придется, ужин в тишине дома была бесконечно соблазнительнее, чем идея провести вечер в каком-нибудь переполненном ресторане. Да и аромат – чтобы он там ни готовил – был таким, что слюнки текли. Путь к сердцу мужчины, по-видимому, и правда лежал через желудок, потому что внезапно мне захотелось его расцеловать.
– Спасибо, – негромко произнес я. Он быстро отвернулся, но я успел заметить, что на щеках у него проступил румянец. – Что готовишь?
Он коротко взглянул на меня через плечо.
– Соте из омара.
– Пахнет изумительно.
С кокетливой улыбкой он повернулся ко мне.
– Ну еще бы, куколка. Я превосходный повар.
– Тебе нужна помощь?
– С готовкой? Нет. Но ты можешь накрыть на стол. Скажи Джулии, что хватит на всех – на случай, если она захочет остаться.
Джулия! Я совсем забыл о ней. После моего выступления можно было не сомневаться, что теперь она думает, будто я на нее злюсь. Вернувшись в гостиную, я увидел, что она беспокойно расхаживает по комнате.
– Джонатан, прости! – воскликнула она, едва я вошел. – Мне не следовало…
– Все нормально, Джулия. Правда.
Но она явно мне не поверила.
– Обещаю никогда так больше не делать.
– Все нормально. Он застал меня врасплох, но и только. Я рад, что ты впустила его.
– Ладно. Раз ты уверен…
– Уверен. Он говорит, еды хватит на всех, если ты захочешь к нам присоединиться.
Она усмехнулась.
– И испортить ваше свидание? Ни за что.
– Это всего лишь ужин, – произнес я, когда Джулия встала.
– Знаешь, Джон, – сказала она, открывая дверь, – мне кажется, он то, что надо.
– Это всего лишь ужин, – повторил я. Но она уже ушла.
***
Он не только приготовил ужин, но и принес бутылку белого вина.
– Обычно я пью красное, – сказал я, пока он разливал вино по бокалам.
Он склонил голову, набросив на глаза челку. Дома было больше света, чем в ресторане, и я заметил в цвете его волос красноватый коричный оттенок. И поймал себя на желании узнать, может он и пахнет тоже корицей.
– Лапа, ты же не из тех заблудших душ, которые считают, что мерло подходит ко всему на свете? – спросил он сварливо.
– Ну, – запнулся я, покраснев, – обычно я покупаю кьянти.
Он понимающе мне улыбнулся.
– Поверь. Вионье – это намного лучше.
Не знаю, как насчет вина, но его заявление о том, что он великолепный повар, оказалось не пустым хвастовством. Ужин был потрясающим.
– Где ты научился так хорошо готовить? – спросил я, когда мы закончили.