— Ну да, все, кроме одного, — саркастически хмыкнул колченогий. — Его-то вы как раз и упустили. Между прочим, вам он, кажется, лично знаком?
— Встречались по службе, — подтвердил Иван Андреевич: зачем отрицать очевидные вещи и нарываться на лишние неприятности? — Но куда он денется? По его следу идут подогретые менты и мои люди. Кстати, есть сведения, что противник тоже его ищет, но с какой целью, установить пока не удалось. Наверное, хотят отправить к праотцам?
— Сначала душу вытрясут, — уже несколько мягче заметил Николай Семенович. — Но мы должны их опередить во что бы то ни стало! Пойми, Ваня, обратного хода нет!
У Жукова вдруг защемило сердце в тоскливом предчувствии приближающейся большой беды. Бывает так, когда еще ничего не случилось, а сердце-вещун уже ноет.
— Сирмайс получил, что хотел, — помолчав, продолжил колченогий. — И, пожалуйста, не притворяйся, что ты этого не знал. Ты знал! Он все-таки сумел обойти нас на вороных и взял вожделенный приз. Это огромные деньги, а Ленька Сирмайс не глупец и непременно поделится, с кем нужно, чтобы его в следующий раз не бортанули. Но я подставил ему ножку!
— Что вы конкретно предлагаете сделать в данной ситуации?
— Что? Тебя стоило бы примерно наказать!
— Не понял, — Иван Андреевич ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки. Воротник стал душить его, как будто по приказу хромого сзади уже накинули на шею удавку.
Нет, хромой бес, это тебе не простится никогда!
— Не понял? Тебя просили что сделать? Придумать хитрую интригу и провести ее в жизнь, а ты создал непреходящую головную боль и поставил под удар все предприятие, — проскрипел Николай Семенович. — Теперь речь может идти лишь о тотальной войне на уничтожение, а в ней все средства будут хороши. Абсолютно все!
— Иногда достаточно отсечь голову, и туловище падает бездыханным, даже у колоссов.
— Не всегда, далеко не всегда…
Колченогий закурил новую сигарету и съежился в большом мягком кресле, словно хотел согреться.
— Я много раз предлагал вам охрану… — начал Жуков, но Николай Семенович пренебрежительно махнул рукой и заставил его замолчать.
— Охрана? Что охрана?! Если тебя задумали пристрелить или зарезать, отравить или иным способом отправить в лучший мир, то не спасет никакая охрана. Да и откуда ей взяться у меня, человека тихого, скромного и болезненного? Ведь именно так я выгляжу в глазах окружающих. Нет, лучше беречься самому, а то еще придется опасаться и собственной охраны.
Он засмеялся клекочущим смехом, запрокинув назад голову с тонкими редкими седыми волосками, зачесанными на косой пробор, но тут же закашлялся, побагровел и нагнулся, прижав руки к груди.