— Почему?
— А кто же хочет стать трупом? Романенков долго служил в Германии, тесно связан с действующей за рубежом мафией и убрать человека для него раз плюнуть. Несколько лет назад он попал в автоаварию, стал калекой, вышел в отставку и тогда придумал то, что ты назвал «крысиной тропой».
— Значит, она все-таки существует? — горько улыбнулся Сергей. — И бизнесмены с наворованными у народа деньгами бегут отсюда с вашей помощью?!
— Ну, не без этого, — с деланой скромностью потупился Жуков, — но о подробностях лучше расспросить Николая Семеновича, если, конечно, у тебя хватит смелости.
— Хватит, — заверил Серов.
— Ну-ну! Ты искал Левку Зайденберга, но его захватили люди Сирмайса, и они же прибили Лолу.
— Сирмайс? Кто это?
— О, Леонид Сергеевич Сирмайс это большие деньги, очень большие деньги и широкие связи! Нам остались объедки, и мы загнали Левку в заминированную квартиру, куда ты сунулся по наводке своего стукача.
— Это вы его заставили позвонить? — догадался Серов.
— Ну, не я лично, но заставили. Однако Бог или дьявол тебя спас. Тогда решили втемную включить господина подполковника еще в одну операцию: с Полиной Гореловой.
— Зачем нужно было ее убивать, подставлять двойника и вообще городить весь огород?
— Деньги, огромные деньга! Знаешь, сколько стоит лес?! А если его гнать эшелонами? А если чиновник Рогозин за гигантскую взятку готов подписать у зампреда разрешение на экспорт леса и продажу его по демпинговым ценам? Когда уводят такой кусок из-под носа, хромой готов на все! Сирмайс подсунул Рогозину красивую девочку — Полину, а Романенков задумал ее убить и обвинить в этом Рогозина, вызвав огромный скандал и сорвав Сирмайсу сделку. Но опять вылез ты, неугомонный мент, и все нам испохабил. По крайней мере хромому! Учти, он такого не прощает!
— Значит, Сирмайс получил-таки разрешение?
— Да. Несмотря ни на что. У тебя украли пистолет, пока ты был без сознания, и из него убили несколько человек, в том числе и Полину. Двойник, эта артисточка, должна была тебя заманить туда, на место преступления, где тебя и арестовали бы, не вмешайся опять Бог или нечистый. И ты вновь улизнул, как угорь! Не то сидел бы уже в блоке смертников и ждал казни, так и не сумев доказать свою невиновность.
— А Казаков?
— Длинный язык, — брезгливо поморщился Жуков. — Вроде как у Зямы, со страху начинается словесный понос. Больше я ничего не скажу. Если хочешь, можешь стрелять. Усугубляй, так сказать!
«Нет, стрелять я не стану, — подумал Серов. — И зря я боялся, что в телефонном разговоре Бланк скажет кодовое слово, обозначающее “тревога”, и меня здесь будут ждать. Как уверенно держится Жуков, его даже не испугало, что я знаю его псевдоним и многие темные дела. На чем же основана его такая уверенность? Что меня скоро не станет в живых? Ну уж дудки!»