Постелив на диване в большой комнате, он улегся, но как только стал проваливаться в дрему, тут же почудилось, что Ирина опять рядом, что ее руки жадно ласкают его, не зная запретов в любви, а жаркие губы с безумной страстью целуют его всего, от макушки до кончиков пальцев на ногах. И он весь в ней, словно растворяясь без остатка, так, как медленно тает гонимая неведомыми ветрами заплывшая в теплые моря льдина…
Поворочавшись с боку на бок и безуспешно пытаясь отогнать навязчивые видения сегодняшнего вечера, Петр старался думать, что у него прекрасная жена — настоящий, любящий друг; дети, за которых он готов отдать жизнь. Да, его жена моложе и, наверное, более красива, чем Ирина: есть в ней нечто, заставляющее мужчин оглядываться ей вслед, но она никогда не отдавалась ему с такой безумной страстью, не заставляла каждую жилку тела дрожать от нестерпимых, ненасытных желаний. Может быть, потому, что выросла в довольно строгой семье, неизменно придерживавшейся правил, которые можно сравнить с пуританскими?
Наконец он заснул, но и во сне Ирина не оставила его. Петру привиделось, что они целуются, раскачиваясь на качелях в Новодевичьем монастыре, когда тот еще был огромной коммуналкой, а не принадлежал церкви. И в его сне они оба были удивительно молоды и счастливы…
Утром, во время бритья, разглядывая свое отражение в зеркале, он подумал: «Неужели старая поговорка, что первая любовь никогда не проходит, права?» Плохи тогда его дела!
Когда пил кофе, позвонила Ирина. Услышав ее голос, он вновь испытал необъяснимое волнение, будто она была рядом.
— Как ты спал? — нежно проворковала она.
— Мне всю ночь снилась ты, — честно ответил он.
— Я хотела бы немедленно приехать к тебе, но у нас мало времени.
— Мало времени до чего? — уточнил он.
— Генкин настойчиво приглашает тебя приехать в «Бон Шанс».
— И привезти сумки Юри? — дополнил Петр.
— Да, он напоминал об этом, — не стала скрывать Ирина. — Так я выхожу?
— Лучше я сам заеду за тобой, — решил Меркулов, боясь остаться с ней наедине в своей пустой квартире: потом будет не до казино, и Арнольд напрасно станет ждать их даже к ужину.
Видимо, она все поняла, и в ее голосе засквозило легкое разочарование:
— Хорошо, я жду. Поторопись, мой милый, мне не терпится вновь тебя увидеть…
Наверное, и ее всю ночь мучили те же видения, что и Петра. Не успев сесть рядом с ним в машину, она положила руку ему на колено и приникла к губам долгим, страстным поцелуем.
— Мы так разобьемся, — ласково погладив ее по щеке, он отодвинулся и резко тронул с места.
— У Ояра было так много вещей? — Ирина посмотрела назад: все заднее сиденье занимали объемистые спортивные сумки и кофры.