— Но это бесполезно! — сжался психиатр.
— Я тебе сказал! Озолочу!
— Смотрите, — Израиль Львович показал на маленькую ранку в голове Молибоги, из которой тонкой, едва пульсирующей струйкой текла кровь. — Осколок, очень маленький, но задел мозг! Ему остались считанные минуты. Если бы не эта рана…
— А, черт! — Пак отпихнул доктора и разрядил оставшиеся в обойме «кольта» патроны в голову Алексея Петровича.
Израиль Львович вцепился в рукав Снегирева и умоляюще прошептал:
— Мне плохо, уведите меня отсюда, пожалуйста! Я вас умоляю, Саша!
— Тащи своего дохляка в город, — через плечо бросил Пак, услышав мольбы психиатра. — Но утром, Сан Саныч, чтобы был, как штык.
— Я буду, — пообещал Снегирев и почти волоком потянул доктора на улицу. Действительно, зрелище здесь не для слабонервных. И, по всей вероятности, действо будет продолжаться.
— Быстрее! — покрикивал Пак. — Найдите сейф, взломайте. Все документы и ценности сюда, мне. Сваливайте в мешок или в какую наволочку, потом разберемся. Он мог вызвать подмогу!
Кореец сердито отшвырнул носком ботинка телефон сотовой связи и подрагивавшими от возбуждения пальцами вытянул из пачки сигарету.
— Что потом? — поднеся ему горящую зажигалку, деловито осведомился Мартынов.
— Собрать оружие и сжечь все, дом попалить со всех углов. Я не собираюсь оставлять ментам улики.
— Понял, — кивнул Иван. — Вы уезжаете?
— Я подожду, пока не вскроют сейф, — решил Пак. — Не копайтесь! В случае чего его можно гранатой, и так нашумели!..
На свежем воздухе доктору стало полегче, но все равно он с трудом доковылял до машины, почти повиснув на Снегиреве, едва подавлявшем в себе брезгливое чувство: врач, называется, рассопливился и начал разваливаться, как баба! Крови, что ли, никогда не видел? Или не знал, что случалось с теми людьми, с кем он «работал»?
Запихнув Израиля Львовича на заднее сиденье, Снегирев лихо развернулся и, быстро выехав на пустынное шоссе, погнал на предельной скорости к Москве. Доктор доктором, но и от места побоища лучше убраться поскорее, это никогда никому не вредило. Кто знает, долго ли там еще провозятся, а могут подоспеть ребята Чумы, или вдруг проявят служебное рвение местные милиционеры. Правда, положа руку на сердце, Сан Саныч не верил ни в то, ни в другое. Но береженого, говорят, и Бог бережет!
— Как вы? — он поглядел в зеркальце на эскулапа. Тот в ответ лишь обреченно махнул рукой.
«Не хватила бы его кондрашка с испугу, — подумал Снегирев, выжимая из машины последние оставшиеся в моторе лошадиные силы. — Откинет еще копыта, и что тогда с ним делать? Везти домой к семье? Или выбросить в лесу, где его и черти с фонарями не сыщут?»