— Маловероятно, — рассмеялся советник. — Кстати, его уже пригласили на похороны.
— Поторопились, — буркнул Кореец. — В любом случае мы устроим ему проверки и возьмем под жесткий негласный контроль. Это на твоей совести, Саша! Смотри, если промахнемся!
Снегирев сделал обиженное лицо и занялся телятиной в белом соусе. Помолчав, Пак тихо заметил:
— Ты сказал, что его знают доверенные люди? На моей родине есть хорошая мудрость: смотреть на портрет красавицы, трогать ее веер, примерять перчатки и читать письма — еще не значит знать ее…
«Довольно поэтичный образ, отражающий недостаточность объективной информации о какой-либо личности», — по-своему оценил сказанное Паком его советник. И тут же отметил: а Кореец-то, оказывается, не лишен этакого восточного романтизма! По крайней мере, в нем чувствуется его налет. При случае можно использовать эту черту. Однако он должен прекрасно понимать, что в нашем мире не только читают чужие письма, но и подслушивают телефонные разговоры, вскрывают корреспонденцию, подглядывают, а потом заставляют примерить не перчатки, а «деревянную телогреечку», как заставили Адвоката.
— Чей он был? — тоже занявшись телятиной, спросил Пак.
— Пока трудно сказать, — сразу поняв, что речь идет о покойном Юри и о том, на кого он мог работать помимо хозяев казино, ответил Снегирев. Хотя прекрасно знал, кому еще служил Ояр. Но надо ли все знать Леониду? Значительно удобнее знать больше хозяина и манипулировать информацией по собственному усмотрению.
— Узнаем, — уверенно заверил он Корейца. — Теперь, может быть, это даже проще сделать.
— Я думаю, не влез ли кто уже и от Чумы?
— И об этом позаботимся. Ты кушай: впереди еще столько хлопот. Наверняка, у милиционеров возникнет желание побеседовать и с нами, а это отрывает массу времени и не доставляет никакого удовольствия.
— Еще бы, — согласился Пак. — Ладно, выпьем за упокой Бориса и Ояра?
Он налил в пузатые хрустальные рюмочки водки из графинчика и они, не чокаясь, выпили…
— Надо все четко спланировать по времени, — промакнув губы салфеткой, заметил Снегирев. — Борис лежит в криминальном морге, а Ояр в обычном, больничном. Это в разных местах. Желательно подвезти их на кладбище с минимальным разрывом во времени.
— Хорошо, я предупрежу Генкина, — кивнул Леонид…
Два дня прошли, как в угарном дурмане — какие-то необязательные, пустые телефонные разговоры, ненужные встречи, никчемные дела, и все без души, без сердца. Единственное: Петр съездил к своим, рассказал о смерти Юри, естественно, умолчав об остальном. Да и то, жена хотя и приняла случившееся близко к сердцу, но больше из-за Петра, видя, как он переживает и даже осунулся. Однако в чем винить ее — она никогда не знала Ояра, даже не встречалась с ним, а лишь составила какое-то мнение об этом человеке по рассказам Петра, во многом окрашенным романтическими воспоминаниями юности.