Дверь снова распахнулась в полпятого, и на этот раз мурашки побежали не от ветра.
Это был он.
Загорелый, высокий и красивый. Снежинки припорошили его волосы и рюкзак за спиной.
Он подошел к стойке, но не посмотрел в ее направлении, а с любопытством изучил окружающую обстановку. Как менеджер отеля, Руби не спускала с него глаз с тревогой и надеждой, что ему нравится увиденное. Стены из каменной облицовки, глубокие окна со средником и переплетом придавали изюминку вестибюлю, центром которого служил большой каменный камин. Кожаные кушетки цвета сливочного масла манили усталых гостей отдохнуть рядом со сверкающей елкой, звездой рождественских праздников, выдержанной в стиле неброской роскоши, которая более чем подходила этому месту.
Гордая Руби понимала, что все здесь сильно отличается от того, к чему Форд привык на далеком Барбадосе. «Элегантное запустение» написали бы газетные рецензенты, и этот термин был весьма уместен.
Руби задержала дыхание, когда Форд подошел к стойке и опустил рюкзак к ногам. Казалось, прошло три часа, прежде чем он медленно поднял голову и наконец посмотрел на нее.
Это было почти комично.
На лице сменилась череда эмоций: от вежливой учтивости и смущения, до потрясенного недоверия и, наконец, радости.
– Охренеть... Руби!
Форд чуть не рассмеялся.
Окинув взглядом ресепшен и не найдя дверки, он просто перепрыгнул через стойку и встал перед Руби.
Они обнялись без капли колебаний. Это было теплое приветствие после долгой разлуки.
«Боже, как же он горяч для человека, который зашел с мороза!»
Форд еще тесней притянул к себе Руби, и тонкая блузка прижалась к его футболке под пальто. В голове кружилась мысль, что только Форд мог додуматься носить одну футболку в середине зимы, но, с другой стороны, он никому, даже погоде, не позволял диктовать, как ему жить.
Одна рука покоилась на пояснице Руби, вторая обхватила ее голову, притягивая к груди.
«Форд».
Руби вдохнула такой знакомый, но все-таки новый аромат. От него пахло солнцем, свежим бельем и чем-то уникальным, свойственным только ему. Воспоминание об их единственном поцелуе всколыхнуло, взбудоражило мысли.
Наконец Форд позволил Руби отстраниться, удерживая её на расстоянии вытянутой руки и разглядывая лицо.
– Ты только глянь, – пробормотал он. – Совсем не изменилась.
– Ты на себя посмотри, – тихо засмеялась Руби. – Одет не по погоде и до неприличия загорелый.
Он глянул на свою выстиранную футболку в облипку, выцветшие джинсы и пожал плечами. На губах заиграла фирменная улыбка.
– Так значит... ты здесь работаешь?
Она кивнула и подождала, пока он переварит информацию.