Алекса просто распирало. Пол не успел сказать ни слова, как он выпалил: "Фашист! Вы все - гребаные нацисты!" Он ожидал, что брат врежет ему, но тот лишь покачал головой и зажмурился, стараясь сдержать слезы. Алекс никогда не видел брата плачущим - ни тогда, когда их бросил отец, ни когда Хэтти порвала с ним - и считал, что он вообще на это не способен, но факт оставался фактом. Затянувшееся молчание злило его еще больше. К его великому изумлению, Пол не стал с ним спорить.
- Что ты понимаешь, - только и сказал он.
Адриана разрезала домашний торт устрашающего вида мясным ножом, и остаток вечера они провели в молчании.
После ужина Алекс, сказавшись больным, ушел к себе и, надев наушники, погрузился в наркотические ритмы музыкальной молодежной радиостанции, вызывавшие в воображении похотливый мир бледных, расслабленных тощих девиц в грязном шелковом белье, чернокожих с прическами в стиле афро, напоминающими взорвавшуюся упаковку попкорна, мужчин с обнаженными торсами и следами уколов на руках. Вот он, мир, который вырвет его из этого гетто, из этого унылого окружения, томимого тщетными ожиданиями. Он мечтает уехать, он уедет. Его колотило, простыни промокли от пота. Ему очень хотелось понять брата. Он даже мечтал оказаться во Вьетнаме, чтобы в него стреляли за то, что он кому-то отрезал голову, а с пальмы лилась бы песня Билли Холидэй. К утру лихорадка утихла и силы вернулись к нему.
В течение последующих дней Пол разговоров не затевал. Он слонялся под дверью Алексовой комнаты и беспрерывно курил свой "Кэмел". Пол изменился: в нем появилась какая-то темная сила человека, загнанного в собственную психотическую западню. Короткая стрижка делала его похожим на осужденного. И тем не менее ему явно хотелось поговорить. Он желал что-то сказать брату, Алекс это чувствовал. После его отъезда в армию дом сделался похожим на тесную камеру, он ощетинился углами и острыми гранями, на которые натыкаешься, стоит лишь чуть пошевелиться.
Иногда по вечерам он звонил мне - поговорить, и мы часами висели на телефоне, как какие-нибудь девчонки-подростки.
В субботу Пол попросил Алекса съездить с ним к морю.
Всю дорогу в машине, одолженной у приятеля Пола, братья молчали. Когда свернули с шоссе на проселок, перед ними откуда ни возьмись вырос грузовик, Полу пришлось резко вывернуть руль, и от этого резкого движения что-то в нем словно бы сорвалось, он начал тараторить, как маньяк:
- С этим ничего нельзя сделать такова природа системы ты к ней пришпилен можно закрыть дверь но кто-нибудь ногой высадит ее и найдет тебя куда бы ты ни спрятался даже если дом будет гореть потому что в сущности в тебе всегда живут два человека и сколько бы ты ни боролся со своими фашистскими наклонностями они будут разрывать тебя изнутри.