Маркиз кивнул, и Шульц вытащил из-под сиденья плотный бумажный пакет.
Лола вошла в исповедальную кабинку с табличкой «Французский язык» и негромко проговорила:
— Грешна, святой отец.
— В чем ты согрешила, дочь моя? — послышался из-за деревянной шторки хрипловатый голос с сильным акцентом.
— Не покормила утром свою собачку… — прошептала девушка голосом кающейся грешницы. — А еще я собираюсь помочь одному симпатичному негодяю обокрасть достойного гражданина…
— Помочь другу — это не грех, — проговорил «святой отец», — а вот не накормить собаку — это ужасно! Как ты до этого опустилась, дочь моя?
— Шучу, шучу, святой отец, не накормить собаку — на такое даже" я не способна!
— Лгать на исповеди — это страшный грех! — сурово заключил «исповедник». — Сорок раз прочти «Отче наш».
— А теперь запоминай, — голос Маркиза стал деловым и решительным, — вот план дома, — в щели деревянной шторки появился лист бумаги, — внимательно изучи и сожги его. Видишь красный крестик в левом верхнем углу? Эту дверь ты мне должна будешь открыть без семи минут двенадцать. Запомни — без семи двенадцать! Если ты откроешь раньше, ее обнаружит охранник, который проходит здесь без восьми минут, если позже — я окажусь в ловушке.
— Очень мило. — Лола уставилась на чертеж. — А как я сюда попаду?
— Легко, — Маркиз просунул сквозь шторку еще один листок, — вот рекомендательное письмо от владельца бюро по найму прислуги. Четырнадцатого сентября в доме герра Тизенхаузена будет прием, для которого приглашают временный персонал. Поработаешь один день горничной в приличном доме.
— Отлично! — Лола голосом изобразила энтузиазм. — Я как раз подумывала о том, чтобы сменить профессию. Горничная — это то, о чем я мечтала всю жизнь, а после дома герра Тизенхаузена меня охотно возьмут куда угодно! Это просто прорыв в моей карьере.
— Вот и славно.
Рядом с Лолой из плетеной корзинки послышалось тихое поскуливание.
— Пуишечка! — проворковала Лола. — Дорогой, ты же знаешь, что в церкви надо соблюдать тишину! Ты обещал мне, что будешь хорошим мальчиком!
Пу И никак не хотел успокоиться, и Лола скорбным голосом проговорила:
— Вынуждена покинуть вас, святой отец, если вы закончили свои наставления, меня призывают мирские дела.
— Не забудь — откроешь дверь без семи минут двенадцать! — напутствовал ее «святой отец».
* * *
Лола приблизилась к особняку Тизенхаузенов. Трехэтажное старинное здание впечатляло своей монументальностью.
Возле дома был разбит цветник, на клумбах сейчас, в сентябре, привольно расположились яркие осенние цветы. Был даже небольшой фонтан. Все это Лола разглядела через витую чугунную решетку, которая отгораживала дом Тизенхаузенов от остального мира.