— Ну ладно. Держите меня в курсе, а то кабы чего не вышло, — стушевавшись, почти по Чехову, заключил Миша.
— По полтиннику может? — Бескудников на пальцах показал меру.
— Давайте… Ребят помянем, — скорбно кивнул Миша.
Все задвигались, Бес сходил в спальное помещение и принёс литровую бутылку местной «Столичной». Долгов вскрыл, выставив на стол банки с тушёнкой, Гапасько, нырнув под нижнюю полку, вытащил кусок сала, завёрнутый в марлю. Через пять минут все атрибуты суровой мужской пьянки творческим беспорядком расположились на столе.
— Парни! Я хочу помянуть наших ребят, которые как настоящие офицеры, не согнувшись, сложили свои головы. В той или иной мере никого нельзя обвинять в их смерти. Они выбрали свой путь сами, ни минуты не колеблясь. Своим примером они показали нам, как нужно жить и умирать. Я никого не хочу призывать к мести, к оружию, ибо я уверен — ни один из тех, кто поднял руку на наших парней не уйдёт от возмездия… Сейчас я прошу всех вас не забывать Александра и Романа, их подвиг! Вечная память!
Миша истово опрокинул содержимое кружки в рот. Его примеру последовали все оперативники. Некоторая напыщенность Мишиных слов не отдавала фальшью, очевидно, годы работы в органах научили его выражать свои чувства, пусть даже искренние, применительно к обстановке.
Сейчас обстановка была траурно-торжественная.
Вторая пошла без тостов, молча и не чокаясь, затем без перерыва третья.
Курящие вышли, на кухне остались лишь Катаев, Долгов и Кочур.
— Сань, вы когда выезжали на наш УАЗик, там уже всё спокойно было? — Катаеву всё не давало покоя ощущение чего-то упущенного при просмотре уголовного дела.
— Там одновременно с нами «тушилы» приехали, — Кочур задумался, покручивая корочку хлеба, — они машину заливали… Стрельбы точно не было.
— Омоновцы из прикрытия кого-то успели пристрелить? А то я из их рассказов не очень понял…
— Антонио вроде видел одного… Стрелял даже, но тот сука живой остался. Убежал… Да «духов»-то, говорят не больше трёх было.
— Понятно… Что ни хрена не понятно…
Что-то важное, вертясь на виду, не отпускало мысли Катаева. А вскоре пришли курильщики, наполнив помещение табачным духом и пьянка продолжилась.
Выпивая, закусывая, мимоходом участвуя в общих разговорах о блядстве, войне, предательстве, бабах и государственной политике, Костя, наконец, в алкогольном тумане состыковал мозаику мыслей и фактов. И уже засыпая пьяным сном, он знал кого, как выражался один знакомый уголовник необходимо в первую очередь «пощупать за вымя».
Утром, вернувшись с планёрки в кубрик, Катаев разложил на своей койке отксерокопированные бумаги.