Выбравшись наружу, Степанов торопливо двинулся по кратчайшей дороге к темной стене недалекого леса, до которого по его прикидкам было не более трехсот метров, стремясь как можно скорее выбраться из этого чудовищного царства смерти. В голову пришла было мысль, что так неправильно, что стоило бы забрать у погибших документы, хотя бы у тех, кто остался более-менее целым после бомбежки, однако заставить себя вернуться он не смог.
Просто не смог, мысленно извинившись перед павшими:
«Простите, мужики, но уж слишком много всего сегодня произошло! Наверное, я просто оказался не готов… пока не готов. Возможно, успей я повоевать, как батя, в какой-нибудь горячей точке, вел бы себя иначе. Но я не воевал. Тоже пока. Просто честно оттянул свои два года, пусть и в очень серьезных войсках. Но смерть я видел только по телевизору, хоть ее, этой смерти, в крайние годы и стало как-то слишком уж много… Знаю, что теперь фрицы пригонят местных и те похоронят вас в ближайших воронках. Где вы надолго, если не навсегда, останетесь безымянными, но что я могу изменить? Если бы у меня была карта, я б запомнил место. Но карты у меня нет, и я даже не знаю, где нахожусь и какой сейчас год… Поэтому простите меня, ребята, и прощайте… Вечная вам всем память!..»
Добравшись до опушки, Леха несколько минут просто стоял, привалившись к стволу могучего дуба, и дышал полной грудью, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух. Какое это, оказывается, наслаждение, просто дышать чистым воздухом, не отравленным тяжелым духом разложения и смерти! Вот просто так стоять и дышать. Стоять и дышать насыщенным пряными лесными запахами воздухом…
Долго задерживаться на месте парень не стал, поспешив углубиться в лес. Особой проблемы в этом Степанов не видел – фонарь есть, опыта, учитывая, что в первый «взрослый» поход он отправился еще в пятнадцать лет, – навалом. Да и в армии будущую крылатую пехоту тоже кое-чему учили, и учили неплохо. В том числе и ночным марш-броскам с полной выкладкой по пересеченной местности. Сейчас ни полной, ни неполной выкладки не имелось, только тощий солдатский «сидор», полупустая фляга да пистолет. Кстати, насчет фляжки – как это он позабыл-то?
Остановившись, парень открутил крышечку и опасливо принюхался: а ну как внутри спирт окажется? Нет, все в порядке, из горлышка привычно пахло слегка застоявшейся теплой водой. Сделав несколько жадных глотков, Алексей усилием воли заставил себя остановиться. Воды в емкости, судя по ощущениям, оставалось совсем немного, граммов двести, и следовало экономить. Вовсе не факт, что в ближайшее время удастся найти какой-нибудь ручей. Хотя, конечно, самый обычный смешанный лес – вовсе не выжженная солнцем степь или горы, водоемов должно быть много. Закрутив алюминиевую флягу, почти в точности такую же, как в его армейской бытности, разве что неокрашенную, Леха поправил на плече лямку вещмешка и продолжил движение. Часа два можно и отмахать без привалов, ни разу не проблема. Жаль, ни компаса, ни карты нет, никак не сориентируешься. С другой стороны, если перестать сомневаться и принять как должное, что он и на самом деле провалился в сорок первый год, значит, нужно просто идти в направлении линии фронта. Скорее всего, сейчас он в немецком тылу, так что дорога одна – на восток, к своим.