А если все же сбежал и спрятался?
Где? От кого? Зачем?
Родственники! Опять у меня вскинулась мысль. Должны же быть дети, внуки, внучатые племянники. Друзья нелегкого послевоенного детства. Такие и примут, и скроют.
Я вскочил и подбежал к двери, но по дороге догадался, что уж до этого додуматься могли даже и подмосковные милиционеры.
Отвернулся от двери, и она лязгнула, отворяясь. В проеме стоял лейтенант. Тот вчерашний, вдумчивый. Сейчас у него был усталый вид, за спиной маячил еще один в форме, но не «псих».
— Ну, будем говорить? — спросил лейтенант, дежурно, скучно.
— Я уже все рассказал.
— Объясните, в каких отношениях вы находитесь с генералом Пятиплаховым?
Я подумал — бред продолжается.
— Что, не понял?! В каких отношениях вы находитесь с генералом Пятиплаховым?
— Вы там все с ума посходили! Теперь генерал какой-то. Вы бы лучше поискали родственников старика.
— Уже ищем. А генерала вы такого не знаете?
Я чуть не заплакал от отчаянья — более всего человек бессилен перед чужим безумием. И что вот теперь делать? Я сел на кровать, тупо глядя в стену перед собой.
— Понятно, — сказал усталый лейтенант.
— Я пить хочу и в туалет.
— С чего начнем?
Зачем он спрашивал, у них все это делалось в одном месте. Меня отконвоировали. Я решал по ходу сразу несколько задач. Во-первых, продолжало мучить похмелье, для этого — вода; потом, я надеялся сориентироваться на местности, высмотреть возможность — не надо смеяться — побега, при удачном обороте обстоятельств. Люди вон и из Бутырок убегают. Но это так, фантастика, а реальнее столкнуться с каким-нибудь человеком и прокричать номер телефона, хоть, что ли, Петровича. Пусть уж наконец и меня начинают искать, не только же странному дедушке такие почести!
Удалось лишь напиться.
Когда меня возвращали, лейтенант сказал, что они применят ко мне необычные методы принуждения к сотрудничеству.
У меня ёкнул весь организм. Пресс-хата, кто не слыхал об этом ментовском изобретении.
Я конечно же не люблю, когда меня бьют, обливают кипятком, вырывают зубы без наркоза. Еще в детстве, читая рассказы про пионеров-героев, про Марата Казея, Лизу Чайкину, Сашу Голикова, испытывал странное чувство, как бы уже совершенного против них предательства. Я знал, что никаких пыток не выдержал бы, и сразу сдал бы, где стоит партизанский отряд и зарыта взрывчатка. Опасался только одного — мои одноклассники догадаются об этом, и прятал глаза. Чтобы скрыть свою природную трусость, я всячески старался геройствовать по мелочам, первым влезал в неопасные драки, брал на себя мелкие шалости, совершенные кем-то в классе. Я был смел, когда точно знал, что от иголок под ногти гарантирован.