Повернув голову, я встала на носочки и коснулась своими губами его.
Слегка.
Мягко и нежно.
Отстраняясь, я сказала ему:
— Я не чувствую себя одинокой, когда я с тобой.
Его глаза встретились с моими, исследуя что-то. Когда он нашел то, что искал, я потеряла его глубокую синеву. Он сжал мою талию, затем отпустил и ушел прочь.
Я стояла там, думая о том, что только что произошло, и я знала, что это изменило некоторые вещи. Снова.
Почему я так себя чувствовала?
Что такого было в этом мужчине, что делало мой мозг глупым и иррациональным?
Почему я хотела, чтобы угроза надо мной никогда не заканчивалась?
Нокс.
Я хотела остаться с ним.
И сегодняшняя ночь поможет мне принять решение.
***
Сидя на голубых простынях в кровати Нокса, я жду, когда он разденется и разместится поудобнее.
Одетая в маечку с тонкими лямками и белые хлопковые трусики, я уверена, что далека от сексуальной сейчас, но я побрила ноги и подмышки. Я даже уложила свои рыжие локоны и нанесла немного блеска на губы. У меня нет духов в этом конспиративном доме, поэтому мне пришлось воспользоваться дезодорантом.
Не так ли кто-то становится секси?
Мой мозг бьет рукой по своему лбу, в отчаянии качая головой.
Нокс в первую очередь снимает ботинки и носки, затем кожаный ремень и направляет свой взгляд на меня.
— Ты в порядке?
Черт! Оставайся спокойной, Лил.
Закатывая глаза, я усмехаюсь.
— Уф, да. Почему мне не быть в порядке?
Молния на его штанах опускается вниз, и я тяжело сглатываю. Его губы сжимаются.
— Я не знаю. Ты слишком тихая сегодня ночью. Обычно ты много болтаешь, прежде чем лечь в постель.
Это правда.
Мне всегда было что сказать, а Нокс был отличным слушателем. Он ни разу не уснул, когда я разговаривала. Он всегда отвечал, когда я его о чем-то спрашивала. И он всегда заставлял меня почувствовать, что то, что я говорила, стоило того, чтобы это слушали.
Это одна из вещей, которые я в нем люблю. Одна из. Слишком много вещей, чтобы их называть, и сейчас, смотря как Нокс раздевается, я могу обозначить несколько хороших из них.
Мне следует сделать список.
Его обтягивающая черная футболка снимается следующая, открывая его скульптурный пресс и широкую грудь.
Вздох.
Бросая ее на стул рядом с ванной, он упирает обе руки себе в бедра и смотрит на меня. Он щурит глаза и ворчит:
— Какая-то хрень здесь происходит.
Вот дерьмо! Попалась.
Мой пульс учащается, и я прошу:
— Может, ты сядешь, пожалуйста?
От дрожи, услышанной в моем голосе, его взгляд становится мягче, и он садится на кровать спиной к изголовью.
— Что такое, принцесса?
Эта «принцесса» отличалась от других. Эта «принцесса» — была не оскорблением. Это было чем-то милым.