– Правда, я не знаю, где живет Дивояров, – перебила ее Мила, – но выясню обязательно. Кое-кто должен дать мне такую информацию. Хотя бы просто за то, что я держу дома собаку, у которой в жизни одна мечта – лизнуть кого-нибудь в нос.
– Кое-кто – это Гулливерша? – полуутвердительно заявила Ольга.
– Ее адрес мне, по счастью, известен. Я завозила ее домой по пути из Горелова в Москву. Машина стояла у ее подъезда. Она еще сказала, что квартира у нее на втором этаже, прямо. Знаешь, такой прикол для таксистов? Подъезжая к дому, назвать этаж и квартиру?
Однако Ларисы на месте не оказалось. Мила все жала и жала на кнопку звонка, однако в квартире ничто не стукнуло, не звякнуло. Трезор проявлял признаки собачьего беспокойства, как будто бы чувствовал, что Мила собирается от него избавиться. То и дело вставал на задние лапы и царапал ее подол.
– Вы к Ларочке? – спросила Милу старуха, медленно поднимавшаяся по лестнице с сумкой в руке. – Ее дома нет.
– Откуда вы знаете? – сварливо спросила та.
– Сама видала! – так же сварливо ответила старуха. – Видала, как ейный хахаль на машине подкатил. Ларка вышла из подъезда вся такая из себя! И синяя лиса у ней вокруг шеи! Сели в машину – да и фьють! С ветерком укатили.
– А ейный хахаль, – с живым интересом спросила Мила, – как он выглядит?
– Красивый! – поделилась старуха. – Высокай, волосы у яво темные, и улыбается вот так! – Старуха раздвинула рот, выставив на обозрение все свои пластмассовые зубы.
Да-да, Мила отлично знала, что Орехов, когда собирался кого-нибудь обаять, улыбался так широко, словно хотел показать душу.
– А машина у него какая была?
Мила рассчитывала, что старуха скажет: большая, серая. Но она, пожевав губами, внезапно выдала:
– «Ауди». Прошлогодняя, пожалуй.
– А… – проскрипела Мила, не найдя что ответить.
Старуха, которая почерпнула информацию от двух подростков, обсуждавших возле подъезда достоинства автомобиля Орехова, посмотрела на нее с чувством превосходства.
– Может, вы еще знаете, куда они поехали? – наконец выдавила из себя Мила.
– Может, и знаю. – Старуху просто распирало чувство собственной значимости. – Поехали они в Широково, улица Стрельникова, дом пятнадцать «бэ».
– Нет слов, – сказала Мила, обалдело глядя на бабушку.
Той надоело изображать из себя провидицу, и она, понизив голос, пояснила:
– На лавке я сидела после булошной. Пришла из булошной с батоном, да устала, села передохнуть. Лифт-то, вишь, не работает. А тут и хахаль Ларкин подкатил. Ларка в лисе вышла, и уехали оне. А минут через десять-пятнадцать подъезжает такси. Выскакавает оттудати мужичок, весь розовый, как десны у младенца, – и в подъезд. Пары минут не прошло – он обратно. И сразу ко мне. «Не знаете ли, говорит, бабушка, куда Ларочка подевалась?» Ну, я ему сказала, что, мол, так и так, уехала в машине с человеком. Он мне: «Спасибо!» – и к своему такси. Дверцу открыл и кричит: «Гони, мол, шеф, прямо!» А тот просит: «Адрес толком скажи». Мужичок и сказал. Надо, мол, мне в Широково, улица Стрельникова, дом пятнадцать «бэ». Вот.