Он покинул балкон, чтобы ночной гость не увидел его силуэта на фоне освещенного окна, и вернулся в спальню. Склонившись над Джимми, растянувшимся на подстилке в углу, он погладил его по густой белой шерсти, чмокнул в холодный шершавый нос. Джимми спал — ведь был уже второй час ночи. Он тоже тосковал по Веронике, однако, в отличие от своего хозяина, не страдал бессонницей.
Габриэле взял с тумбочки флакон со снотворным и высыпал себе в ладонь целую пригоршню таблеток, даже не удосужившись их пересчитать. Бессонница мучила его с незапамятных времен. Наверное, она была следствием тех изнурительных ночей, которые он провел за письменным столом в самом начале своей карьеры сценариста. В ту пору он, боясь упустить свой шанс на успех, хватался за каждое предложение и выполнял огромное количество работ в очень короткие сроки. С исчезновением Вероники бессонница усилилась, а беспокойство, овладевающее им всякий раз при мысли о ней, с наступлением ночи становилось невыносимым — только во сне он находил забвение и кратковременный покой.
Проглотив таблетки и запив их апельсиновым соком со льдом, он подошел к туалетному столику и стал рассеянно перебирать телеграммы… «Я в порядке. Не волнуйся. Не ищи меня. Вероника». И снова — «Я в порядке. Не волнуйся. Не ищи меня. Вероника». Как будто у нее заело пластинку…
Сейчас он подумал, что, быть может, совершил ошибку, отказавшись от розысков. Завтра же он позвонит в какое-нибудь серьезное сыскное агентство и поручит это дело детективам. Потому что если она действительно охладела к нему, то обязана, по крайней мере, объяснить ему это человеческим языком, а не повторять, как попугай, отрывистые, телеграфные фразы. И он отыщет ее хоть на краю света, чтобы получить от нее это объяснение.
«Мы никогда не потеряем друг друга — а если потеряем, то сразу же найдем», — вдруг зазвучали в голове слова, которые она сказала в тот последний вечер.
Могла ли она бросить его после таких слов?
Нет, не могла.
Словно нарочно, в эту самую секунду раздался звонок внутреннего телефона, прикрепленного к стене у изголовья кровати. Он мгновенно схватил трубку. Значит, в том такси все-таки приехала она!..
— Вас хочет видеть одна синьора, — сообщил ему дворецкий.
Конечно, глупо было надеяться, что это она. Она бы сразу поднялась к нему, а не стала бы предупреждать о своем приезде по внутреннему телефону — и тогда он высказал бы ей все, что думает о ней и ее телеграммах…
— Скажи этой синьоре, что я не могу спуститься к ней, потому что меня нет дома, или я сплю, или очень занят — или выдумай что-нибудь еще, лишь бы только она отстала. И, кстати, можно было и не звонить мне — ты прекрасно знаешь, как надо поступать в подобных случаях.