Свинцово-серое небо хмурилось над ее головой, словно желая напомнить ей о том, что она — вовсе не та юная девушка, какой некогда была, что ей уже сорок пять лет, а юность и счастье остались для нее в далеком прошлом. Доктор Рисполи вернул молодость ее лицу, но не ей самой. И даже если бы ее новое лицо было точной копией лица двадцатилетней Констанс Эммонс, она бы не стала от этого счастливее. О каком счастье могла идти речь, если того, с кем она впервые в жизни познала настоящее счастье, нет рядом?
Он сейчас в Полинезии с ее дочерью… С ее взрослой дочерью. Смешно, да и только: ее дочь, наверное, выглядела старше, чем она сейчас.
Каблуки ее замшевых сапожек стучали по вымощенным серым булыжником улочкам. В этом звуке ей слышалась безнадежная песнь одиночества, которая была лейтмотивом всей ее жизни. Ею все сильнее и сильнее овладевало дурное настроение, а эта чертова машина, следующая за ней по пятам, раздражала ее вне всякой меры. Завидев впереди вывеску маленького кафе, она вдруг вспомнила, что когда-то бывала там с Габриэле. Далеко не все кафе и бары, где они бывали вместе, сохранились, ведь прошло столько времени! На месте многих из них теперь были маленькие лавчонки, торгующие всякого рода безделушками, американские пабы… или просто пустота. Очень многое изменилось здесь с тех пор. Но это кафе — их самое любимое — осталось.
Она толкнула стеклянную дверь кафе, но та оказалась запертой — было как раз время сиесты, и кафе закрылось на перерыв.
— Ты замерзла? Может, тебя куда-нибудь подвезти? — услышала она голос сзади.
Обернувшись, она увидела «ауди», остановившуюся возле тротуара. Парень, сидящий за рулем, высунулся из окошка и с интересом смотрел на нее. Удостоив своего преследователя исполненным раздражения взглядом, она намеревалась продолжить свою прогулку. Но едва она сдвинулась с места, как парень, распахнув дверцу, проворно выскочил из машины и встал перед ней, преграждая ей путь.
— Ты очень красивая — тебе не идет, когда ты злишься. — В его поведении не было ничего агрессивного или нахального, несмотря на то, что он так настойчиво пытался завладеть ее вниманием. — Скажи лучше, куда тебя подвезти, — я ведь вижу, что тебе холодно. И вообще скоро пойдет дождь. — Он бросил взгляд на небо, которое всем своим видом обещало ливень. — А такси ты здесь ни за что не поймаешь — как тебе должно быть известно, центр Рима закрыт для движения по четным числам, а сегодня шестнадцатое.
— В самом деле? Как же тогда тебе удалось проехать?
Она задала этот вопрос чисто машинально — ее вовсе не интересовало, каким образом этому парню удалось проехать сюда, если центр города был закрыт для движения.