— Чему ты улыбаешься? — спросила Вероника, оборачиваясь.
Но как она могла знать, что он улыбается, если стояла к нему спиной?
— У тебя что, глаза на затылке?
— Я спросила, чему ты улыбаешься. Сейчас вопросы задаю я.
Он рассмеялся. Это получилось у нее в точности, как у него на сегодняшней пробе. Сегодняшняя проба… Так трудно поверить, что это было только сегодня. Казалось, с тех пор прошло так много времени! Но это время не прошло, а пролетело, промелькнуло, как вспышка. Он даже не успел опомниться, как сумерки сменили день, а ночь сменила сумерки. Те несколько часов, что прошли с тех пор, как он усадил ее в свою машину (даже забыв предупредить на студии, чтобы прекратили пробу, но это они, наверное, уже и так поняли) и привез к себе домой, эти часы, что он провел с ней, были, наверное, не временем, а его квинтэссенцией. Они были так полны, что переливались через край, что казалось, могли взорваться…
Полны чем? Ею?..
— Джимми без ума от тебя, — сказал он, осторожно снимая лапы волкодава с ее плеч — он боялся, что когти собаки поцарапают ее кожу, защищенную только тонким батистом блузки.
— Я тоже без ума от Джимми, — сказала она. — Знаешь, что я подумала? Если из меня не выйдет актрисы, ты, может, возьмешь меня на место Марии? — Мария была женщиной, приставленной к Джимми, чьей единственной обязанностью было ухаживать за волкодавом. — Я буду по несколько раз в день расчесывать ему шерсть, купать его, кормить, чистить ему зубы… Я, честное слово, буду выполнять свою работу не хуже Марии. А Мария может заниматься чем-нибудь другим — кошками, например, или цветами…
Он выслушал до конца ее монолог, наслаждаясь мелодией ее голоса, потом возразил:
— Но ты будешь актрисой, Вероника. Если не по собственной воле, то… Я воспользуюсь своей неограниченной королевской кинематографической властью, чтобы сделать тебя актрисой, поняла? Что же касается Джимми, я, может, позволю тебе заниматься им во время уик-эндов — если, конечно, они у нас будут. И если ты будешь вести себя хорошо… на съемочной площадке.
Он протянул руку и взлохматил ее волосы, пышные от фена — после бассейна она приняла душ и вымыла голову; последнее было, как он подозревал, просто предлогом, чтобы провести как можно больше времени в его «королевской» ванной.
Она встряхнула головой и пригладила обеими руками растрепавшиеся шелковистые пряди.
— Ты всегда обращаешься с актерами как с детьми? — спросила она.
— Они и есть мои дети, — ответил он. — Без них мои сюжеты бесплодны.
— Ты, мне кажется, не слишком высокого мнения о своих сюжетах, — заметила она.