Часовой оказался прав. Едва только на наблюдательной вышке форта обнаружили приближающийся корабль, как тут же сообщили дежурному офицеру. Тот в свою очередь с помощью сигнальщиков передал информацию начальнику порта. И далее весть понеслась по команде.
Согласно существующим положениям в каждой роте имелись два сигнальщика, старший и младший, правда, они входили в штат роты как обычные бойцы. При батальоне уже состояло отделение сигнальщиков. И так далее. Кроме того, каждый офицер и сержант были обучены системе сигналов. Причем за нерадивость в изучении сигнализации спрашивалось весьма строго, настолько, что можно было и звания лишиться. Сигналы были флажковыми или световыми. Система сигналов делилась на морскую и сухопутную. Поэтому во избежание путаницы на каждый объект береговой обороны в обязательном порядке приписывались морские сигнальщики.
Так что ничего удивительного в том, что к тому моменту, когда избитый корабль подвели к причалу, его высочество в сопровождении неизменного Савина был уже на берегу. В смысле ничего удивительного в том, что весть быстро долетела до наместника. То, что он так живо отреагировал на прибытие корабля, да еще и едва не загнал лошадь, как раз в обычную картину не укладывалось. Ну, если позабыть о его прадеде.
Впрочем, ни сам корабль, ни его экипаж вовсе не были безразличны юному сердцу. Это ведь как первая любовь, которая никогда не забывается. «Чайка» была первым кораблем, на котором он отправился не на каботажную прогулку, а по-настоящему оторвался от берега и совершил океанский переход. На его палубе он впервые и, возможно, в последний раз в своей жизни почувствовал себя моряком, надев офицерский мундир и погоны мичмана.
– Лукич, братец, как же тебя так-то? – заметив матроса, которого сносили по трапу на носилках, подошел Александр.
– Да вот, Лександр Петрович, прилетело ядро в фальшборт, ну меня щепой в брюхо и приласкало, – морщась от боли, ответил Лучкин.
– А Иннокентий Игнатьевич? Он как, цел?
– Побило их благородие. Еще перед тем, как мне прилетело, ему голову ядром оторвало. Мир его праху, достойный был моряк.
Ошарашенный известием о гибели своего наставника, Александр сделал шаг в сторону и подал знак уносить раненого. Помочь он сейчас ничем не мог, а вот навредить, задерживая и дальше, очень даже возможно.
Прежде чем ступить на борт корабля, юный наместник отправил вперед ординарца. Нужно было упредить командира корабля, чтобы на борту обошлись без торжественной встречи. Не до церемоний, когда с борта вереницей сносят носилки с ранеными. Господи, да сколько же их. Если еще вспомнить и о погибших, то складывается такое впечатление, что корабль в порт привели святые угодники.