— Вы у них служили, не так ли?
— Да, сэр. Ушла прошлой зимой, вскоре после смерти миссис Бартон.
— Она тоже умерла в «Люксембурге».
Бетти кивнула.
— Чудно это, правда, сэр?
Рейс не думал, что это чудно, но знал, какие слова следует произнести.
— Вижу, у вас есть мозги. Можете сложить два и два. Бетти сжала руки и немного осмелела.
— Его тоже прихлопнули? В газетах ничего толком не пишут.
Она быстро уголками глаз посмотрела на него. Довольно старый, подумала она, но ничего, смотрится. Спокойный, добрый. Настоящий джентльмен. Такой джентльмен, когда он в силе, не пожалеет золотого соверена. Чудно, я даже не знаю, как этот соверен выглядит! Чего ему, в самом деле, от меня понадобилось?
— Да, сэр, — ответила она с напускной застенчивостью.
— Возможно, вы никогда не думали, что это было самоубийство?
— Хм, нет, сэр. Не думала, совсем не думала.
— Это интересно — очень интересно. А почему вы так не думали?
Она замешкалась, пальцы начали перебирать складки передника.
— Скажите, пожалуйста. Это может иметь большое значение.
Он произнес эти слова с подкупающей добротой и очень требовательно, чтобы заставить почувствовать важность этого дела и вызвать желание помочь. Во всяком случае, она что-нибудь да знает о смерти Розмари Бар-тон. Не может не знать!
— Ее прихлопнули, сэр, да?
— Весьма возможно. Но как вы к этой мысли пришли?
— Хм. — Бетти замялась. — Я однажды кое-что услышала.
— Да?
Голос у него был спокойный, подбадривающий.
— Дверь не была прикрыта. Я хочу сказать, что никогда под дверью не подслушиваю. Не люблю этого, — с нарочитой благопристойностью произнесла Бетти. — Я шла через переднюю в столовую и несла на подносе серебро, а они говорили довольно громко. Она, миссис Бартон, то есть, будто бы сказала, что Антони Браун — это не его имя. И он вдруг ужасно разозлился, мистер Браун-то. Никогда не подумала бы, что он таким может стать — всегда такой симпатичный и такой обходительный. Сказал что-то вроде того… дескать, если она не сделает, что он ей велит, то он ее «уроет и цветочек поставит». Так и сказал! Я больше не слушала, потому что мисс Ирис спускалась по лестнице, и понятно, я тогда об этом много и не раздумывала, но когда вся эта кутерьма началась из-за самоубийства в ресторане, а я прослышала, что и он там находился, то, не поверите, аж мурашки по спине забегали — вот так!
— Но вы об этом никому не рассказывали?
Девушка покачала головой.
— Не хотела связываться с полицией — и, как ни крути, я ведь ничего и не знала — ни вот на столечко. А скажи я что-нибудь, так со мной бы тоже разделались. Или бы, как говорится пришили.