– Ах, боже мой, да замолчите вы! Оленька чуть не плачет! Не расстраивайся, Оленька, милая! Вот сырничек вкусный, скушай и сразу успокоишься!
– Вам необходима физическая нагрузка, – сказал Сережа с сочувствием.
– Начните с прогулок на свежем воздухе, – прибавила Юля. – В парке можно и зарядку сделать.
– Я не могу, – чуть не плача, отказалась Оленька, – спасибо, но я не люблю… гулять. Я дитя мегаполиса, а не природы. Только в городе я чувствую себя хорошо, а в лесу мне… неуютно.
– Это совершенно неправильно, – Генрих Янович очень убежденно постучал по столу сухой стариковской ладонью, – нет никаких «детей мегаполиса», все это газетные выдумки! Человек вышел из леса, только в лесу он и может полноценно отдыхать. В лесу, в горах, ну, у моря! И для нас, доложу я вам, выходцев из северных болот, ничего нет лучше, чем холодное море! Да-с, холодное!
Валентина Васильна шумно хлебнула из стакана.
– Кто из лесов, а мы, к примеру, люди южные, тепло любим! Верно, Паш?
Паша по своему обыкновению ничего не ответил.
– Какие же такие южные, Валентина Васильна? Берберы? Троглодиты?
Валентина Васильна обиделась на «троглодитов» и понесла что-то несусветное о том, что, может, кто в университетах и учился, а она хоть и не училась, а знает, что лучше места, чем Ростов, и в помине нет! Таганрог тоже ничего, но Ростов все равно лучше.
Генрих Янович ничего не понял и продолжал настаивать на своем.
Оленька вздохнула. Элеонора Яковлевна подсунула ей под нос бутерброд с маслом.
– Пошли? – деловито оглядев стол, спросил Сережа у Юли. Юля тоже оглядела – есть больше нечего, можно уходить.
– Мы в бассейн! – объявила Юля. – Кто с нами?
– Я уже была, – сообщила Марина, и Элеонора Яковлевна выразительно фыркнула.
Оленька отпихнула бутерброд и поежилась.
– Как вы можете там… купаться? Там так неуютно и холодно! Такое… ужасное пространство! И теперь, когда… здесь кто-то утонул! Я ни за что не пойду!
Сережа выбрался из-за стола.
– Напрасно. Плавание отлично действует на позвоночник!
– Мне оно действует на нервы, – отрезала Оленька.
– Федор Федорович, так вы поиграете с Оленькой? Она так хотела!
– Мама!
– Хотела, хотела, не отказывайся, пожалуйста! Я знаю твою деликатность!
– Я в любое время… так сказать, готов, – пробормотал Тучков Четвертый испуганно, – когда хотите. Вот, после обеда.
– Отлично! Оленька, ты слышала, после обеда! Во сколько, Федор Федорович?
– Скажем, в четыре. Подходит?
Марина поднялась. Как-то так получилось сегодня утром, что она не могла, ну никак не могла слышать, как Федор Тучков назначает Оленьке почти что свидание. Вчера вечером ей было наплевать, хоть бы он назначил свидание всей женской половине санатория.