А затем поцеловала его.
Сначала Томас показался ей неуверенным. Его рот быт твёрже и горячее, чем она помнила, боясь, что позволит себе расслабится и насладиться моментом. Поцелуй был возбуждающим, и она не хотела, чтобы он заканчивался, но он оттолкнул её.
— Томас, — сказала она, — не уходи.
Но было слишком поздно. Всё, что касалось Томаса, заканчивалось слишком быстро. Всё.
Джилл приоткрыла глаза и прерывисто задышала, увидев великолепного мужчину, склонившегося над ней.
Это точно был не Томас.
Понадобилось всего мгновение, чтобы вспомнить, что именно этот мужчина назвался отцом её ребёнка. Мужчина держал её голову в своих руках. Её беременный животик упирался ему в пресс.
— Вы не Томас.
Дьявольская улыбка коснулась его губ.
— Не могу не согласиться.
— Скажите, что я вас сейчас не целовала.
Но он—то знала, что целовала. Его глаза... ответ был в его глазах. И её губы — незнакомый привкус всё ещё был у неё на губах.
— Скорая уже в пути, — сказал он.
Она забеспокоилась, вспомнив, как у неё потемнело в глазах и она упала.
— С ребёнком всё в порядке?
— Думаю, да. Я увидел, что вы падаете и поймал вас, прежде чем упали на тротуар и навредили себе и ребёнку.
Сэнди просунула голову в открытую дверь.
— Что здесь происходит? Что он с тобой делает?
— Всё хорошо, — сказала Джилл подруге. — Мы просто разговариваем.
Мужчина по имени Деррек попытался выбраться из машины, но Джилл схватила его руку.
— Прежде чем я потеряю сознание, объясните, почему вы сказали, что я беременна от вас?
— Потому что это правда.
Она попросила Сэнди удалиться, и её подруга исчезла, но перед этим тяжело вздохнула.
— Не хотелось бы вас разочаровывать, — сказала Джилл мужчине, — но вы точно не отец моего ребёнка.
— Откуда такая уверенность?
— Донорам в “КриоКорп” нужно заполнить кучу бумажек.
Она—то знала это. Последние восемь месяцев она провела, запоминая каждая слово, написанное донором её малыша о себе.
— У отца моего ребёнка голубые глаза. Он немного выше, и он...
Он поморщился.
— Что? Что вы сделали?
— Я немного соврал.
— Никто не может "немного соврать". Либо врёшь, либо нет.
— Вы правы. Я соврал, — сказал он. — Ваш донор закончил медицинский и предпочитает водное поло футболу. Он вегетарианец, так?
Она кивнула, не веря, и добавила:
— Он так же очень чувствителен и работает в Гринписе.
Он потёр нос.
— Он доктор, — продолжила она, стараясь не верить этому мужчине, — и иногда работает клоуном в детской больнице, потому... потому что очень любит детей.
Она почувствовала толчок ребёнка. Наверное, он тоже, потому что переменил своё положение, чтобы больше не нависать над ней. Он выглядел смущённым, будто ему было больно. Не то, чтобы она беспокоилась о нём. Он заслужил такое чувство, потому что шпионил за ней, а потом ещё и вывалил слишком много информации на неё.