Вскоре все было кончено. Двор был завален трупами стражи и разбойников, от которых отвернулась удача, а под ногами хлюпали лужи крови. Антонио де Фариа устало опустился на камень, а Фернан Пинто прислонился к стене, чтобы перевести дух. Дело сделано. Осталось порыться в закромах Стефана де Мулена и найти то, что так нужно дону Фернандо Вальдесу — золото сбежавших в Московию рыцарей Тампля.
Неожиданно раздался крик, и из подвала выскочил разбойник с ошалевшими от ужаса глазами.
— Там, там!.. — кричал он, указывая пальцем на погреб.
А затем бросился вон со двора.
Его перехватил и придержал кто-то из своих. Чтобы получить связный ответ, пришлось съездить ему по мордам. И лишь тогда бледный как полотно разбойник заорал:
— Бягите, братцы! Тама бочки с порохом! Евонный гад хочет усё взорвать!
Пинто и де Фариа с обалдевшим видом переглянулись, а затем бросились к воротам с такой прытью, что обогнали почти всех. Не зря фидалго усиленно тренировался среди скал на околице Прагала — он даже не запыхался, когда оказался в лесу, под сенью вековых сосен. Ну а бывший пиратский капитан всегда отличался отменным здоровьем, несмотря на любовь к горячительным напиткам.
Рвануло так, что заложило уши. Запыхавшиеся разбойники и солдаты увидели, как над крепостью вспух огромный огненный пузырь, во все стороны полетели камни и осколки черепицы, а затем страшную картину разрушений затянуло пороховым дымом. Когда спустя какое-то время он рассеялся, взорам ошеломленных наблюдателей предстал лысый холм, на вершине которого торчали, как гнилые зубы старца, остатки крепостных сооружений…
Месяц спустя после этих событий Фернан Пинто стоял на невысоком холме и с каким-то ностальгическим чувством смотрел на дорогу, которая упиралась в рогатки русского таможенного поста, а дальше растворялась в лугах и перелесках — он находился уже за границей Московии. Неподалеку, на травке, расположился на отдых Антонио де Фариа и остатки испанской миссии — при штурме крепости погибли четверо солдат. Пришлось врать московитам, что по дороге на Тверь на них напали разбойники. Впрочем, им поверили безоговорочно — подобные безобразия случались сплошь и рядом. Обездоленный русский люд не желал идти на паперть, чтобы просить Христа ради, а брался за кистени и ножи.
Трудно сказать, какие чувства испытал Стефан де Мулен, когда увидел свое гнездо разоренным. Но Фернан Пинто был уверен, что в этот момент тайный тамплиер мог бы разметать все «воинство» Митьки Бобра в одиночестве. Неизвестно, подозревал он испанцев в нападении на крепость или нет; скорее вряд ли — солдаты перебили разбойников, оставшихся в живых, и разложили их возле разрушенных крепостных стен, будто они погибли во время штурма. А своих похоронили возле Волока Ламского.