- Я не по этому вопросу. Вы заявляли, будто Себастьян напал на меня, теперь этот обыск...
- У вас бурная фантазия, госпожа Тэр, - покачал головой Брагоньер. - Извините, но я ограничен во времени.
- А я нет, - недовольно повысила голос гоэта. - Это вы подписали тот ордер, вы должны знать!
- Прекратите истерику и ведите себя пристойно, - резанули слова соэра. Ноздри его слегка раздулись, словно от еле сдерживаемого гнева. - Все претензии и жалобы - в письменном виде. Их рассмотрит третейский судья.
- И, - он выдержал паузу, смерив собеседницу недовольным взглядом, - то, что мы знакомы, не даёт вам доступа к тайнам следствия. Не говоря уже о фривольности вашего поведения. Вас заждались, госпожа Тэр, не испытывайте терпения вашего спутника. И моего тоже. Ещё раз приятного аппетита.
Эллина и сама понимала, что перешла границы дозволенного, забыв, с кем разговаривает, просто её неприятно удивил рассказ Датеи об обыске. Попытки узнать что-либо в Следственном управлении натолкнулись на глухую бюрократическую стену, а тут такая удача - сам Главный следователь...
Извинившись, она вернулась к Датеи, а Брагоньер, не различая вкуса, быстро прожевал обед, сдобрив его пинтой эля, расплатился и вышел.
Эллина и её любовник же продолжали ужинать. Когда уходил соэр, Датеи как раз провозгласил тост на прекрасную спутницу.
"Ну да, конечно, помои, которые здесь подают под видом вина, несказанно подходят для такого случая, - чуть слышно хмыкнул Брагоньер. - Типично для людей его круга: начать с театра и закончить кабаком".
Господин Диюн вздрогнул, когда отворилась дверь в его камеру. И тут же поспешил забиться в дальний угол, закрыв голову руками. Исхудалый, испуганный, он уже не напоминал того уверенного проповедника заветов богини, что прежде. Давно не бритый, в арестантской робе, он походил на неупокоенного духа.
- На допрос, - не утруждаясь вежливостью, буркнул солдат. - Следователь ждать не станет.
- Я не хочу, - заканючил заключённый. - Я ни в чём не виноват, я короля лю-ю-юблю.
Солдат ругнулся, вставил факел в держатель и шагнул в камеру, поигрывая ручными кандалами. Грубо ухватил поскуливающего Диюна за плечо и вздёрнул на ноги. Тот, будто маленький ребёнок, принялся упираться и хныкать, повиснув на руках конвоира.
- Да что б тебя, слизняк! - солдат встряхнул узника и защёлкнул на запястьях кандалы. Толкнул к двери: - Топай давай! Будешь знать, как с преступниками якшаться.
Диюн боялся, что его снова будут пытать, и ещё в тюремных коридорах начал тараторить, припоминая грешки тех, кого знал: друзей, знакомых, родных, соседей и просто покупателей. Болезненный тычок в бок и недовольное: "Следователю душу изольёшь, а у меня от вас всех уши вянут" прервали поток откровений.