Господин Диюн увлёкся, попытался клеймить модниц, но соэр вернул его к сути вопроса.
- Так вот, замечание ей сделал, она окрысилась. Противно стало, хотел уйти, а тут ко мне человек один подсел, посочувствовал. Мы потом часто в моей лавке сидели. Он-то глаза мне открыл, подтолкнул нести свет людям, души врачевать то есть. Сказал, вместе мы искореним скверну.
- Идеи нравственности его?
- Половина статьи - да, господин соэр, каюсь. О падении нравов, особенно среди женщин.
- И как же этот некто призывал врачевать их? - прищурился Брагоньер.
- Всеми возможными способами, господин соэр.
- И убивать? Вы ведь призывали сурово карать нарушителей морали, - напомнил соэр, постукивая пальцами по столу. Скука прошла, появилась уверенность, что пальцы поймали конец нужной ниточки. Либо он добьётся признания господина Диюна, прижмёт его к стенке и благополучно отдаст судье, либо тот выведет на хвост убийцы. В любом случае, сегодня найдётся, что обдумать.
- Если потребуется. Он говорил, иногда зло так глубоко проникает в душу, что уничтожить его может только смерть. Это не убийство, а... какой-то акт. Точно, акт божественной справедливости!
Обвиняемый замолчал, с надеждой уставившись на Брагоньера. Потом робко попросил снять заклятье: "Я никуда не убегу, слово даю". Соэр придерживался другого мнения и просьбу проигнорировал. Его больше интересовала правдивость или ложность показаний: с этим Брагоньер пока не определился.
- И как звали вашего таинственного наставника?
- Он говорил, его ищут, хотят повесить, поэтому не называл полного имени: боялся, даже я выдам.
- И всё же? Иначе я приму ваши слова за фантазии.
- Цинглин.
Увы, имя не редкое: в Тордехеше сотни Цинглинов. Есть среди них и аристократы, и крестьяне. Да и кто сказал, что имя не выдумка? Жаль, нельзя выдать ордер на исследование разума: оно наносит необратимые последствия сознанию и проводится только в ходе следствия по высшим статьям Свода законов и наказаний.
- Кто-нибудь ещё видел этого Цинглина?
- Да. Хозяин "Весёлой свиньи", соседка. Он ведь дома у меня бывал, а потом пропал. Полгода назад. Сказал, покидает страну, завещал мне своё дело.
- Что-то конкретное?
- Проповеди. С тех пор в храм Сораты и хожу... То есть ходил, господин соэр.
- Хорошо, допустим, я вам верю. Для протокола: вы утверждаете, что некий Цинглин крайне негативно относился к свободе нравов и просил проповедовать свои идеи?
- Всё верно, господин соэр. И открыл мне глаза, позволив узреть истину.