— Киёмура-сан, я хотел все-таки… — Несколько фраз неразборчиво. — …Допустили серьезную ошибку и должны ее исправить.
— Танака-сан, нижайше прошу простить… — Поворот на мост, несколько фраз пропало. — Понимаю, что пренебрег прямыми обязанностями… Но теперь, когда нижайше предложил вам сотрудничество… Много станет гораздо, проще… если вы согласитесь…
— Киёмура-сан, я согласен… — Обрывки слов без всякого смысла. — И все-таки не думайте, что мне так же легко нарушить кодекс.
— Танака-сан, это с большим трудом можно назвать нарушением кодекса… В конце концов… — Снова поворот, снова несколько фраз пропало… — …Это тоже принесет пользу родине... Вознаграждение, которое мы с вами получим…
— Киёмура-сан, хочу еще раз напомнить, я не решил…
Снова стук копыт, вздрагивание облучка. Вот оно, наконец-то! После того как он четыре дня подряд на разных лошадях подъезжает к половине второго к выходу из варьете — впервые что-то серьезное. Пока молчат, надо запомнить обрывки сказанного. Вознаграждение. Польза родине. Ошибка, которую нужно исправить. Что-то, чего Танака «еще не решил».
Четыре вечера подряд он выскальзывал черным ходом к подготовленному экипажу, уже почти не веря в удачу. И вот сейчас — надежда. Снова стук копыт, чертова брусчатка, просто барабан какой-то. Пустить жеребца шагом? Нет, это может насторожить седоков.
— Хорошо, Киёмура-сан… Подготовьте документы… И отдайте мне…
— Благодарю, Танака-сан… — Щелканье копыт по брусчатке. — Завтра к вечеру я зайду с бумагами…
— В посольство не нужно, слишком щекотливый вопрос… Бумаги передадите в варьете…
Сейчас слышно хорошо.
— Простите, но в варьете тоже небезопасно…
— Безопасней, чем в посольстве… Вы представляете, что будет? Кроме того, заниматься этим в посольстве…
— Понимаю, Танака-сан…
— Согласитесь, иногда это выглядит не совсем достойно…
— Да, Танака-сан, я этого не учел… Спасибо…
Тишина. Замолчали, не слышно ни звука. Кажется, разговор закончен. Из того, что он услышал, ясно только, что они говорили о чем-то важном. Поворот на Васильевский, Кадетская, Первая линия, магазин «Кималайнен», торгпредство.
Танака хлопнул Губарева по плечу, он сразу натянул вожжи, жеребец встал.
Полуобернулся с облучка, склонившись, чтобы не увидели глаза, протянул руку, забормотал, пряча деньги:
— Благодарим покорно, господа… Дай бог, спасибо…
Сошли! Он услышал за спиной шаги, звонок, стук двери. Выпрямился, тронул вожжи. Кажется, Рыжий почувствовал, что едут в конюшню, фыркнул, пошел легко, звонко. Губарев свернул в боковой переулок, выбрался на набережную, прибавил ходу. Можно сказать, ему повезло. С абсолютной уверенностью твердо знает: завтра в варьете Киёмура должен передать Танаке какие-то документы. Трудно понять, что это за документы, а главное, почему их нежелательно передавать в резиденции посольства. Что значит «не совсем достойно»? Возможно, атташе имел в виду что-то связанное с самурайским кодексом?