После этого становится понятным смысл фразы: «Не совсем достойно…» Вступая в сговор и получая пай, Танака нарушал кодекс аристократа. Для него было крайне важно, чтобы детали сделки остались между ним и Киёмурой. Губарев усмехнулся про себя, разглядывая летящие мимо утренние дома. Такого он еще не слышал: промышленная фирма интересуется отходами технических идей. Не только интересуется, но и скупает их. Что-то новое в истории шпионажа! Да и можно ли вообще это назвать шпионажем? Впрочем, до названия ему нет никакого дела. Это может называться как угодно — важно, что он хотел распутать эту историю, и он ее распутал. Прием, которым был получен портфель, можно назвать сомнительным, но, черт возьми, он же действовал в собственной стране, защищая интересы своей страны!
Не доезжая до конюшни, он прихватил портфель и сверток с одеждой, спрыгнул на углу — и хлестнул серую. Некоторое время следил, как кобыла трусит по мостовой к конюшенным воротам. Вошел в ближайший подъезд, отклеил бороду, тщательно переоделся, засунул кучерскую экипировку под лестницу. Домой добрался на извозчике. Открыл дверь.
Полина стоит в прихожей. Глаза спокойны, только чуть дрожат губы. Беззвучно повернул ключ, положил портфель на столик. Она подошла, осторожно прижалась подбородком к его плечу, затихла, будто вслушиваясь.
— Господи, как я боялась! Если бы ты знал, как я боялась.
— Понимаю. Но сейчас все позади.
— А Танака? — посмотрела в глаза, проверяя.
— Не беспокойся. С ним все в порядке. Но вот что — здесь тебе оставаться небезопасно. К вечеру я что-нибудь придумаю, а пока лучше перебраться в другое место. У тебя есть знакомые?
— Есть подруга. Она живет на Лиговке. Лиговка, семь, квартира сорок один. Там даже есть телефон: пятьдесят два — семьсот пятнадцать.
— Отлично, — он забросал на листке цифры. — Вот номер, по которому будут знать обо мне. Спросишь Зубина, это мой товарищ. Ну, иди, — поцеловал ее, она выскользнула в дверь. Вызвал по телефону Зубина, услышал хриплый голос:
— Да? Кто это?
— Андрей, извини, что разбудил. Это я, Губарев.
— Саша… Что случилось?
— Объясню потом. Мне очень нужно с тобой встретиться.
— Хорошо. Приезжай.
— Нет, лучше ты подойди. Скажем, часа в четыре дня к памятнику Петра?
— Хорошо.
— До встречи.
Войдя к Курново, Губарев сразу же понял: полковник не в духе. Вытянулся.
— Разрешите, Владимир Алексеевич?
Шеф ПКРБ скользнул по Губареву безразличным взглядом, на портфеле, который он держал в руке, даже не задержался. Пришлось повторись:
— Разрешите?
— Проходите, ротмистр. Но я ведь вас, кажется, просил не появляться здесь без моего вызова.