Я не мог им признаться. Вопреки их надеждам я прогуливал уроки в воскресной школе и всякое такое, но родители ничего об этом не знали. А когда я стал хаживать в бильярдную, я это скрывал от них, потому что ни отец, ни мать ни за что бы этого не одобрили. В то время я уже не учился в школе, а перебивался случайным заработком; отец заставлял меня корпеть над бухгалтерскими книгами, чтобы я стал бухгалтером, а не рабочим в химчистке, как он.
Что ни говори, а в бильярдной было весело. Содержал ее Падди Эванс. Прежде он был жокеем, но его турнули за то, что он загнал лошадь. Правда, говорят, это было подстроено — так уж в этих скачках заведено. Замешаны были все: и дрессировщик, и хозяин, и букмекер. Все друг друга водили за нос, а вытурили одного Падди. А Падди был славный малый, хотя физиономия у него была зверская. И жена у Падди тоже была хорошая. Конечно, они не были такими хорошими, как мои родители: они никогда не ходили в церковь и всякое такое и еще мистер Эванс то и дело бился об заклад с посетителями, и все же они были занятной парой. Вы не представляете, какой толстухой была миссис Эванс! Она была такая толстая, что в новых туфлях ей всякий раз приходилось делать в носке прорезь и вшивать клин. Превеселая была женщина, во всем она находила смешное, а в зимние вечера, когда бильярдная уже закрывалась, миссис Эванс приносила нам гренки и кофе.
А знаете, по-моему, ничего дурного в этой бильярдной не было. Бильярд ведь хорошая игра, да и у ребят, что туда хаживали, денег особо не водилось. И потом, игра отвлекала их от глупых мыслей, как бы потискать девчонок и всякое такое. Потому что в голове одни углы, словно без конца доказываешь какую-то теорему. А с ребятами я там здорово подружился. Почти все они работали в лавках или в мастерских и, бывало, спрашивали меня, что это значит, когда на чеке пишут «и К°», а я не мог им объяснить этого, и они смеялись надо мной. Хотя, думаю, даже директор банка навряд ли скажет вам, зачем ставить на чеке эту пометку. Навряд ли, что скажет. Но вскоре я уверил ребят, что я такой же, как они. Ребята перестали смеяться надо мной, и мы здорово подружились.
Ну конечно, отец обо всем узнал. Правда, я был слишком взрослым, чтобы задать мне трепку, но черт возьми! Вы бы слышали, как он и мать говорили со мной! Чтобы утихомирить их, пришлось пообещать, что у Падди я больше в жизни не появлюсь. Отец не на шутку разозлился на Падди. Однажды он столкнулся с ним на улице и выругал его на чем свет стоит, в другой раз, заметив, что Падди едет на велосипеде по тротуару, отец потащил его в полицию. Ладно, пропади оно пропадом, я не виню отца. Они с матерью хорошие люди, кто спорит. Но ведь им без толку объяснять, что человека не заставишь быть хорошим, если он не хочет быть хорошим.