В те годы люди жили где придется: в сараях, в прачечных, на задворках домов у чужих людей. Я жил в старом сарае, бывшей конюшне, и, в общем, не тужил, вот только крысы… Местечко тихое, на окраине городка, и жили мы вдвоем: напарник мой, как и я, из безработных и, как я, на общественных работах. С женой Тэд не ладил, и чуть что не так — сразу ко мне в сарай, и мы уже вдвоем. Потому и за жилье я платил вдвое меньше, а в тесноте — не в обиде. К тому же Тэд наберет, бывало, где-то разных досок и смастерит столик или еще что-нибудь. А однажды принес кучу обрезков со свалки, что неподалеку, и мы с ним на пару соорудили камин: сарайчик наш сразу стал преуютным, а к зиме это очень даже кстати. На жизнь нам грех было жаловаться. Еды хватало, правда, пришлось несколько раз залезть в сад к одному китайцу, когда порастранжирили все денежки в кабачке. Как холостому, мне дали работу всего на полтора дня в неделю и плату в четырнадцать шиллингов. А Тэду побольше, но у него жена, и это им на двоих.
Мы с Тэдом были едва знакомы, пока оба не попали на эти общественные работы для безработных. Тэд приехал в наш городок недавно. Раньше он работал в кабачке и получал прилично, только вот не дурак был выпить. И еще Тэд не из тех, кто перетрудится; и ребята — те, что с ним работали,— без конца над Тэдом подшучивали, но он парень добродушный, и потом, как я уже сказал, в годы депрессии царил дух братства. Но когда от Тэда ушла жена, ему пришлось худо, потому что история эта попала в газету и над Тэдом все стали посмеиваться. Дело их слушалось в суде, и жена Тэда уж постаралась расписать, каков ей достался муженек. Мало того, что беспробудно пьянствует, он еще завел собаку и только с ней и разговаривает, а с женой — никогда. И еще: ходит с собакой гулять, а однажды она, его жена, тоже захотела пойти погулять, так он ее запер в прачечной и, только вернувшись с прогулки, выпустил оттуда. Само собой, собака эта тут же стала для наших ребят предметом неиссякаемых шуток.
Когда Тэд перебрался ко мне, он с собой привел и собаку. Собака как собака — ничего особенного, но Тэд страстно был к ней привязан. Ночью она спала у него в ногах; я же с ней мирился только потому, что она спасала нас от крыс. А потом собака попала под автобус, и это был конец. Тэд здорово переживал, правда, он был не из тех, кто жалуется. Он и о неприятностях с женой тоже ничего не рассказывал. А ведь сколько мужчин не прочь поболтать об этом, правда женщин еще больше. Жена Тэда точь-в-точь из таких. Она иногда приходила к нам за деньгами, только Тэд, едва завидит ее на дорожке, тут же норовит смыться, правда не всегда успевал. Ну а если не успевал, то смывался я — пусть уж сами разбираются. Но обычно Тэд предчувствовал, что она придет, и смывался заранее, и тогда миссис Уаттс говорила со мной. В общем-то, она была ничего, приятная такая женщина, только, как говорится, очень уж раздражительная. И больно разговорчивая. «Тэд все спускает на выпивку,— говорит,— только беда не в этом, все дело в собаке. У мужчины на первом месте должна быть жена. Ну завел бы он себе другую женщину — я не против. Но собаку! Это ж с ума сойти!» Что ж, и я не очень-то понимал Тэда и потому жалел миссис Уаттс. Но и Тэда я тоже жалел и, когда собака сдохла, ничего не сказал миссис Уаттс, только подумал: собаки больше нет, может, все у них наладится.