Он пребывал в таком «подвешенном» состоянии, ожидая услышать, что же решится наверху, и чувствуя себя неуютно в огромной библиотеке, комнате, которая была под запретом для детей и которая связывалась в его понятии с суровыми лекциями о том, что ему необходимо изменить образ жизни и вести себя как подобает Баннермэну. Прадед приобрел всю обстановку этой комнаты с панелями Гринлинта Гиббонса и украшенным резьбой потолком у английского герцога и перевез в Кайаву вместе с бесценной коллекцией книг и рукописей, а заодно и пятерых мастеров, работавших не покладая рук два года, чтобы ее разместить. Комната должна была принадлежать музею, и Пат предпочел бы, чтобы она там и находилась.
Он встал, подошел к одному из секретеров, открыл спрятанный там телевизор и включил его, чтобы посмотреть новости. В Кайаве то, что напоминало о современности, тщательно скрывалось, и гости, бывало, бродили по всему дому в поисках телефона, не догадываясь, что он спрятан в шкафчике их прикроватного столика.
Усевшись поудобней, Пат стал смотреть на экран. Главным сюжетом новостей оказалась перестрелка в Бронксе — как противно было бы отцу оказаться вторым после разборки между копами и чокнутыми латиносами! Но не более противно, чем то, что последовало далее; несколько кадров, изображавших Артура Баннермэна на национальной конвенции республиканцев в тот год, когда его обошел Ричард Никсон, аэроснимок Кайавы и комментарий, что Баннермэны — одна из богатейших семей Америки — для тех, кто этого еще не знал, затем моментальный снимок кирпичного дома на Западной 68-й улице, где он умер — как заявила Конни Чанг с многозначительной улыбкой, «в роскошной квартире своей близкой приятельницы, модели Александры Уолден».
Потом появилось несколько глянцевых фотографий мисс Уолден — и эта женщина, конечно, подумал Пат, могла потрясти кого угодно. Черные волосы и светло-серые глаза придавали ее лицу тревожное, почти кошачье выражение и никак нельзя было придраться к ее полным губам и высоким скулам, хотя она и не обладала той расслабленной, холодной грацией, что присуща знаменитым манекенщицам. Но чтобы стать топ-моделью, ей требовалось сбросить как минимум пять-десять фунтов, да и в любом случае топ-моделям экстра-класса сейчас по четырнадцать-пятнадцать лет, это тощенькие детишки с надутыми взрослыми личиками. А вот дополнительные пять-десять фунтов, возможно, дали бы ей шанс сделаться «девушкой месяца», хотя лицо ее для «Плейбоя» было чересчур классическим. Последняя фотография изображала ее в купальнике от Камали, в котором она держалась не совсем свободно.