— Позвольте, я вам чемодан… — поспешно сказал Малянов. — Заходите, заходите, не стесняйтесь… Пыльник вешайте сюда… Здесь у нас большая комната, я там работаю, а здесь — Бобкина… Она и будет ваша… Вы, наверное, душ захотите принять?
Тут с тахты донеслось до него гнусавое кваканье.
— Пардон! — воскликнул он. — Вы располагайтесь, располагайтесь, я сейчас…
Он схватил трубку и услышал, как Вайнгартен монотонно, не своим каким-то голосом повторяет:
— Митька… Митька… Отвечай, Митька…
— Але! — заорал Малянов. — Валька, слушай…
— Митька! — заорал Вайнгартен. — Это ты?
Малянов даже испугался.
— Чего ты орешь? Тут ко мне приехали, извини. Я тебе потом позвоню.
— Кто? Кто приехал? — страшным голосом спросил Вайнгартен.
Малянов ощутил какой-то холодок по всему телу. С ума сошел Валька. Ну, и денек…
— Валька, — сказал он очень спокойно. — Что с тобой сегодня? Ну, женщина одна приехала… Иркина подруга…
— С-сукин сын! — сказал вдруг Вайнгартен и повесил трубку…»
3. «…а она сменила свой мини-сарафан на мини-юбочку и мини-кофточку. Надо сказать, девочка она была в высшей степени призывная, — у Малянова создалось впечатление, что она начисто не признавала лифчиков. Ни к чему ей были лифчики, все у нее было в порядке безо всяких лифчиков. О „полостях Малянова“ он больше не вспоминал.
Впрочем, все было очень прилично, как в лучших домах. Сидели, трепались, пили чаек. Он был уже Димочкой, а она у него уже стала Лидочкой. После третьего стакана Димочка рассказал анекдот о двух петухах — просто к слову пришлось, — и Лидочка очень хохотала и махала на Димочку голой рукой. Он вспомнил (петухи напомнили), что надо бы позвонить Вайнгартену, но звонить не пошел, а вместо этого сказал Лидочке:
— Изумительно вы все-таки загорели!
— А вы — белый, как червяк, — сказала Лидочка.
— Работа, работа! Труды!
— А у нас в пионерлагере…
И Лидочка подробно, но очень мило рассказала, как там у них в пионерлагере насчет позагорать. В ответ Малянов рассказал, как ребята загорают на Большой антенне. Что такое Большая антенна? Пожалуйста. Он рассказал, что такое Большая антенна и зачем. Она вытянула свои длинные коричневые ноги и, скрестив, положила их на Бобкин стульчик. Ноги были гладкие, как зеркало. У Малянова создалось впечатление, что в них даже что-то отражалось. Чтобы отвлечься, он поднялся и взял с конфорки кипящий чайник. При этом он обварил себе паром пальцы и мельком вспомнил о каком-то монахе, который сунул конечность то ли в огонь, то ли в кипяток, дабы уйти от зла, проистекающего ввиду наличия в непосредственной близости прекрасной женщины, — решительный был малый.