Из всего сказанного становится ясно, что никаких свидетелей, которые подтвердят алиби Инессы, не найти, да и искать никто не будет. Такие дела.
Трубка лежала на телефоне. Горка недомытой посуды — в раковине. Никто, как выяснилось, Инку не собирался брать под стражу и волочь в застенки Бутырской тюрьмы, это она заранее истерила. Любит театральный надрыв и преувеличение до бессмысленного абсурда. Однако подписку о невыезде с нее взяли.
Между нами, а ты уверена, Надя, что ту девчонку завалила не твоя дурная родственница? То-то. И что теперь? М-да.
Улики все косвенные. Да и не улики это вовсе. Но ведь нашли же они дождевик в помойке? А там, допустим, Инкины биологические следы остались. Например, слюна, которой она брызгала на прохожих, когда исходила своей обычной злобой. Хотя, если бы нашли следы, то Инкин кот уже слонялся бы по пустой квартире, голодный и несчастный. Вообще-то завтра на работу рано вставать, а она голову себе чужими проблемами занимает. Надя с тоской посмотрела на жирные тарелки.
И почему она до сих пор не купила себе посудомойку?
Когда перед Киреевой Надеждой Михайловной вставала жизненная дилемма, кем быть — сволочью или дурой, она никогда не склонялась в пользу дуры. Потому что «сволочь» — понятие относительное, а «дура» — поверьте, абсолютное.
Она проворочалась до утра, отгоняя от себя образ Инессы, неумело пеленающей крошечное тельце, сучащее ручками и ножками. И теперь, стоя возле двери, опечатанной узкой полоской бумаги, в коридоре тесном оттого, что в него выволокли свой хлам из двери справа и из двери напротив, Киреева Надежда чувствовала себя дурой.
Бизнес-центр, переделанный то ли из какого-то детского учреждения, то ли из районной поликлиники, она нашла быстро, так как Инка вчера все ей подробно обрисовала. Охраны у входа никакой. Мрак, а не бизнес-центр. Пластиковые ободранные панели по стенам, драный линолеум. На дверях разномастные таблички с названиями фирмочек.
Даже спросить не у кого. Пришлось идти наобум, методично вчитываясь в надписи. Центр коррекции ныне покойной госпожи Шевчук располагался в конце коридора на втором этаже. Надя рассчитывала разболтать секретаршу метрессы или, как там ее, ассистентку, чтобы хитростью или лестью, а может и посредством небольшой мзды в виде припасенной коробочки «Коркунова» выудить у той список тетенек, посещавших занятия в последнее время.
Зачем? А фиг его знает. Не знала Надя ответ на этот резонный вопрос, поэтому сама себе его и не задавала. Надежда Михайловна обладала, безусловно, трезвым и прагматичным умом, но при этом была человеком действия. И ежели рассудок пока не мог ей выдать тактическое задание на ближайшие часы, то следовало неукоснительно приступить к действию. Рассудок потому и молчит, что ему пищи не хватает, поэтому Надежда отправилась раздобывать для него эту пищу.