Мама внимательно наблюдала за мной. Как всегда, на ее лице не дрогнул ни один мускул.
— Она и мне сообщила об этом, сказав, что считает, будто бы я была вовлечена в это.
— Это то, что она заявила.
Я увидел, что Одри быстро посмотрела на меня в замешательстве. Моя голова пульсировала.
— Ты знаешь, что у меня есть некоторые серьезные разногласия с тобой, мама. Но я не верю, что ты действительно была способна на что-то такое ужасное. И я не верю в это. Поэтому я хочу, чтобы ты знала, Одри и я возвращаемся домой сегодня вечером. И это будет последний раз, когда мы видим друг друга. Я позабочусь о ней и ее семье, и удостоверюсь, что ничего о наших с ней отношениях или ее обвинений по поводу смерти Даниэль никогда не выплывет наружу.
Я сделал глубокий вдох.
— Потому что, хотя я и верю, что она испытывала ко мне чувства, теперь я знаю правду о том, что она всего лишь упакованная как подарок, шлюха-шантажистка, как и ее мать.
— Яблоко от яблони недалеко падает, дорогая, — сказала моя мать, выглядя торжествующей. — Я пыталась сказать тебе это тысячу раз.
Одри не произнесла ни слова, пока мы возвращались на виллу. Я тоже молчал. За нами могли следить и подслушивать, и я не собирался рисковать.
Ее лицо все еще было бледным, когда мы зашли внутрь, а губы сжаты в тонкую линию.
— Я вызову дворецкого, чтобы он пришел и забрал нас, — сказал я. — Собери свои вещи. Собери также и мои, если ты сможешь это вынести.
Она взглянула на меня, и я заметил боль в ее глазах.
— Одри, — начал я. — Давай не будем говорить об этом, пока не выберемся отсюда, и пока этот спектакль еще свеж в уме моей матери. Ты же понимаешь.
— Понимаю что? — резко ответила она, ходя в это время по дому и собирая наши вещи.
— Что я люблю тебя, и что сожалею о тех мерзких вещах, которые я о тебе наговорил.
Я подошел и обнял ее, прижав к своему телу. Она начала извиваться в моих руках, словно пытаясь убежать. Я наклонился и посмотрел на нее.
— Мою мать не обманешь, Одри. Я должен был сделать так, чтобы все выглядело по-настоящему. Она должна была поверить в то, что я порвал с тобой, и ты больше не являешься угрозой для нее. Поэтому если я и сделал тебе больно, то поступил так ради того, чтобы обезопасить тебя. Это единственное, что имеет для меня значение.
Она посмотрела на меня.
— Скажи мне, что ты не подразумевал то, о чем говорил, что в этих словах не было ни капли правды.
— В том, о чем я говорил матери, в действительности не было ни единого слова правды, — сказал я и убрал волосы с ее лба и нежно поцеловал. — Ты знаешь, я бы не сделал этого.