Зазвонил телефон.
— Не подходи, — твердо сказал он.
— Нет, так нельзя. Может, это твоя мама хочет с тобой поговорить.
— Поэтому и не подходи.
— Нет, Фабиан!
Она резко рванулась, и его руки ослабили хватку. Она встала и смущенно пригладила волосы.
— Мэгги, что происходит?
— Телефон звонит, вот что.
— Но…
— Я возьму трубку.
Она нетвердой походкой направилась к телефону и оперлась на кофейный столик, который, возможно, когда-то был полированным, однако теперь поверхность была похожа на панцирь черепахи из-за бесчисленных отпечатков от донышек чашек. Она взяла трубку. Надо собраться, приготовиться к разговору с матерью Фабиана. С женщиной, которая настолько во всем разнилась с ней самой, что вполне могла бы принадлежать к другому биологическому виду. «Что она делает обычно? Как она с ней обычно разговаривает? Нужно говорить как ни в чем не бывало, это важно». Она быстро вспомнила — она шутит, конечно, вот что она обычно делает. Она всегда шутит, а мама Фабиана долго молчит после каждого ее комментария. Вне всякого сомнения, для того, чтобы заставить ее смутиться.
Надо оставаться собой. Надо защищать себя — нет, защищать его.
— Привет. Военный отдел слушает, кто хочет подраться?
В трубке возникла пауза.
— Это Пит.
Она взглянула на Фабиана и отрицательно помотала головой. Он смотрел на нее некоторое время и видел, как она отвернулась от него и пытается говорить по телефону обычным тоном, потом встал и вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.
— Нет, нет, Пит, все в порядке. Я одна. Фабиан пошел к себе писать реферат. Что ты хотел?
Она слышала, как он шумно выдохнул воздух. Через много миль она словно воочию видела, как он стоит в холле рядом с доской, которую он приделал к стене и которую они гордо звали телефонным столиком, глядя на портьеру у входной двери, которая должна защищать от сквозняков.
— Я хочу развода.
Мэгги стиснула трубку так, что костяшки ее пальцев побелели. Она уставилась на «Скачку вдвоем»[15], чувствуя, как картина притягивает ее, увлекая прочь из реальности. Впервые она разглядела каждую деталь. Фигуры, сплетенные крепко, щека к щеке, и также крепко держащиеся за руки, и вздыбившийся конь, уносящий этих двоих прочь.
Над потолком послышались глухие удары — Фабиан включил музыку. Она машинально посмотрела вверх на шелушащуюся краску цвета несвежей цветной капусты.
— Мэгги, дорогая, ты еще здесь?
Ее захлестнула волна гнева.
— Не смей называть меня «дорогой»! Ты слышишь? Никогда, никогда больше не называй меня так!
Она бросила трубку, ее грудь высоко вздымалась, она дышала тяжело и прерывисто. Звуки сверху стали громче, послышались шаги, словно Фабиан ходил из угла в угол.