Участок возле дома в пригороде Москвы, что купил Эд, раскинулся на несколько гектаров земли, и работы хватало. После переезда прежняя соседка — училка сначала приезжала к ним на такси, но потом и вовсе переселилась, благо лишних комнат в новом доме хватало. Способствовал этому «дед», полный еще жизненных сил настолько, что она уже подумывала всерьез над его предложением заделаться законной «бабкой», выйдя за него замуж. Но день, он длинный, плотный и насыщенный, и работой, и учебой — в школу без документов мальчишек не брали, а частную подыскать некогда, так что учителям приходилось ездить на дом к олигарху — и за этот длинный день дед все-таки сдавал, уступал свои позиции, пусть понемногу, но уступал. Говоря его языком, языком военного, в начале операции наши войска остановили противника, а затем отбросили его войска на намеченные рубежи, однако противник, придя в себя и перегруппировавшись, постоянными контратаками остановил наши войска, а на отдельных участках фронта даже прорвал оборону. Оперативная обстановка пока благоприятна, однако в стратегическом плане, без введения в бой крупных резервов противник неминуемо перейдет в наступление. Короче, майор, человек военный, так и сказал Эдику, что разгром неминуем, он не справится, если…последним стратегическим резервом и являлась «мама», которая пока что весьма успешно воевала только в виде страшилки. Эдик постоянно грозился вот-вот ее привести. В ее изображении сыграла роль теории Ростовцева, и будущая мама виделась мальчишкам толстой, кривоногой, мускулистой монгольской всадницей — в одной руке ее кнут, в другой — аркан, выбирай, что по вкусу. Вместо коня она оседлает их. Широкие ноздри свирепо шевелятся, черные глаза неумолимы…даже сам кот, заслышав ее тяжелые шаги, будет тут же убираться с дороги. «Мама» в изображении папы казалась неизбежностью — даже самому Эдику, потому что вокруг него странным стихийным образом складывалась — но семья, пусть и идиотская, насквозь фальшивая со стороны. Однако члены этой «семьи» смотрели изнутри, и странной она не казалась. Пустовало пока что единственное место мамы, и тут мальчишки готовы были постараться. Тетю Люду-секретаршу они знали уже давно, и неожиданная мысль втащить это пустое для них место в седло страшной монгольской «мамы» заставила их радостно подпрыгнуть. Сам Эдик против Людочки ничего не имел, напротив — лучшей жены для себя он и придумать бы не смог. Полностью в курсе его дел, помощница, с покладистым характером, к тому же блондинка, она вполне могла бы вписаться в тот образ семьи, что был в голове Эдика, но раньше, еще до появления мальчишек. Теперь, в реальности, Людочки в семье не могло быть. Она не справится.