— Присылайте в мой центр хоть бригаду — научим и поделимся. Иван Иваныч вел другую политику. Я же стою за объединение культуры. Под началом Российского музея. Ваши доходы настолько возрастут, что двадцать процентов покажутся вам смешными…
— Тогда мы согласны, — торопливо вставил Макаров. — Само собой.
Эдик его понимал. Предложение поделиться технологиями ошарашило Макарова. Он сломался как от нокаута, как сломались монголы, которые тащились следом за упрямыми россами.
— Тогда двадцать процентов ваши.
— И запасники Эрмитажа за двадцать? — насмешливо спросил Эдик.
— Нет, что вы! Пополам, а? Выбирайте. Что сочтете нужным.
— Это в будущем, — отрезал Эдик. — Когда научитесь рисовать, будем делить доходы от реставрации хоть и поровну. А пока только двадцать процентов. Вам. И я выбираю, что надо.
— Хорошо, согласен, — сказал Макаров, изобразив некоторое раздумье. Впрочем оно было таким коротким, что Эдик решил нажать еще.
— Я рад. что мы оба нашли, наконец, общий язык… — сухо сказал он, — в вопросе прогресса российской культуры…которая у вас, увы, не на высоте оказалась. Ну ладно, со мной «косяк» вы упороли не такой большой, мы договорились. А вот с Пузыревым? Вы бы ей хоть пенсию назначили. Это ваш, ваш «косяк».
Очень, очень долгое молчание Макарова сказало Эдику все. Да, как слабо он еще верит людям, оказывается. Хуторковский был прав. Макаров наконец откашлялся и неуверенно сказал:
— ну…мы вообще-то…говорили…как бы…в общем, мы хотели собрать…э-э…какую-то сумму. Помочь вдове. Такое горе. Вдове нашего коллеги, так сказать.
— Хорошо, пусть будет сумма. За «косяки» надо платить. Хоть полтинник отстегните.
— Полтинник — это пятьдесят тысяч?! — Макаров поперхнулся.
— О, Господи, с кем я связался… — пробормотал Эдик. — Нет, это не пятьдесят тысяч.
— Неужели…пять лимонов?! — простонал Макаров. — Но это…чересчур много…Вдова не лопнет?
— Не лопнет. И не подавится. И ладно, пусть будет пять лимонов. Долларов, надеюсь. Косяк, кстати тоже…не маленький. Неудивительно, что Европа не желает иметь с вами дело.
— Если вы настаиваете, мы…э-э…поможем вдове. Но не сразу же. Откуда у нас такие деньги. Попозже, обещаю. Но вы…вы поймите и нас, Эдуард Максимович. Мы же тоже хотим, чтобы по культурному, и мы пытались договориться…но извините…так наезжать намертво, как Пузырев…а что бы вы сделали на нашем месте?
— Я не тот человек, который мог бы оказаться на вашем месте. Я бы все равно попытался договориться. Но…я вас могу понять. Я больше вашего имел дело с Иван Иванычем. Тут он был не прав. Вы все-таки Эрмитаж.