— Никаких обид, я же сказал. Иди, конечно. Ну а ты, Эстрагон? С нами или тоже в город пойдёшь?
Эстрагон мялся. Видимо ему не хотелось уходить, но и с нами оставаться было страшновато после обещаний того кадровика.
— Мы же вроде договорились, что вместе уходим, — начал тормошить его Бертручио.
— Не торопи человека, Бертручио, — оборвал его Сирано, — Не видишь, думает он, взвешивает всё.
Эстрагон выдохнул и, собрав всю свою решительность, заявил:
— Я иду с вами! Мне нарвится такая быстрая прокачка, да и персонажи вы необычные. А уж попасть живым в орден спящих… Да, я точно с вами!
Бертручио пожал плечами, вежливо попрощался и побрёл в сторону города. Меня порадовало, что он не стал клянчить, чтобы его проводили до города. Всё равно Лицо бы этого не позволил. Кстати, он не заставил себя ждать, появился моментально после ухода Бертручио, объявил начало пути и исчез где‑то впереди. И мы опять побежали.
На следующем привале, за приготовлением еды, я прижёг руку и вспомнил, как получил сопротивление огню. Предложил Хрюше. Тот решил попробовать. Что я могу сказать? Мат даже в свином исполнении остаётся матом. И так меня ещё не обкладывали. В конечном итоге всю его пламенную речь можно было свести к одной фразе: "Сам получай сопротивление к стихиям через такие мучения!" А я что? Я так и получал. В общем, эксперимент с огнём не удался, а жаль. Это, по словам Сирано и Бармаклея, самая популярная стихия среди магов. Дальнейший бег до гор скатился в банальную рутину, даже несмотря на попытки эльфов всех расшевелить. Но все их приёмчики уже были изучены, а что‑то более серьёзное могло привести к смерти, что нам было совершенно не нужно. Потому так и уклонялись от шишек, выпущенных и брошенных веток, редких камней, частых грибов, которые я наловчился ловить и складывать в инвентарь, чтобы на привале что‑то из них сварить. Тушки кроликов и белок, иногда летящие в нас, моментально разбирались на полезные ингредиенты и также отправлялись прямиком в инвентарь.
Реальность же преподнесла пару сюрпризов. Толик всё‑таки нашёлся, ещё позавчера. Оказалось, что ему пришлось срочно съездить домой. Вернувшись оттуда, он был необычно притихшим и не горел желанием разговаривать. Это было настолько на него не похоже, что мне невольно пришлось взять на себя его роль и вытягивать из него слова. В результате выяснилось, что его отец попал в аварию. Но после выдачи этой информации Толик сказался больным и ушёл к себе. В столовой он теперь появлялся редко и почему‑то старался меня избегать. Я своё общество старался пока не навязывать, но если еще через день — другой не отойдёт, то надо будет с ним серьёзно поговорить, а то уж больно он осунулся.