– Великий Сивапу одряхлел умом и телом! – сорвался Ратна. – Он скрылся в монастыре, вместо того чтобы действовать! Он пришел в этот мир, чтобы дать асурам свободу воли, возможность самим выбирать между добром и злом, но отказался от своей миссии…
– Не совсем, – вставила Тави. – Он, знаете, на одну меня несколько часов угробил. Не говоря уже о его напряженных вечерних занятиях… с целью помочь подвернувшимся асурам поскорее достичь следующего перерождения.
– Медитации, – фыркнул Ратна, практически не слушая, что несет девушка. – Безгрешная человеческая жизнь, полный отказ от магии. Проповеди заблудшим Иным. Жалкое существование монаха. Он струсил, отказался продолжать борьбу, предал всех нас, своих учеников!
Хранитель Голоса кипел и плевался. Обида на учителя бурлила в нем, разбуженная парой невинных фраз. Или – не таких уж невинных? Не думай, приказала себе Тави, как только ты начинаешь размышлять и поступать логично – тут же выходит какая-то чепуха.
– Но ведь речь идет о том, чтобы достичь нирваны? – уточнила она. – Насколько я понимаю, тут как с оргазмом: чем меньше волнуешься – тем больше шансов.
– Чушь, пригодная лишь для запутывания людей! – взревел Ратна. – Посмотри вокруг: его пророчество объединило и Темных, и Светлых! Он предсказал, что придет день, и юная Иная избавит асуров от страданий. И пусть Сивапу перестал быть Великим, отказался от своих убеждений, но этот день настал. Мы поднимем волну, которая уничтожит путы судьбы!
– Ого! – невольно вырвалось у Тави.
Дразнить Хранителя Голоса больше не хотелось. Она замедлила шаги, оставив Ратну докипать одного. Тропа пошла вверх. Плантации остались позади, сменившись жидкими низкорослыми джунглями; в глинистой почве стали появляться скальные выходы. Впереди уже проглядывала лысоватая вершина холма, увенчанная россыпью камней. Камни были красно-бурые и фиолетовые там, где их скрывала тень. Чтобы нарисовать джунгли, понадобилась бы вся палитра. Темнеющее облачное небо переливалось всеми оттенками от жемчужно-серого до индиго. Красный в ультрамариновую крапинку паучок сидел у тропы, поджидая мелких желто-зеленых мух.
Все – разноцветное, и только Сумрак сер. С тех пор как Тави впустила его в себя, жизнь перестала быть свободной. Судьба беспощадно гонит ее по натоптанной колее, как покорного мула. Выбор исчез, осталась лишь необходимость, свистящий кнут, что заставляет бежать не разбирая дороги. Так, может, место Тави – среди Внимающих? Что ей, собственно, не нравится? Методы? Способы добиваться своего у сектантов довольно кровожадные. Но у других Иных они не лучше…