— Вот привел, товарищ Гулямов, — сказал задержавший Бубенца колхозник, входя следом за ним в комнату.
— Благодарю, — не отрываясь от бумаги, ответил Гулямов. — Садитесь, Бубенец. А вы, товарищ, можете быть свободны.
Но Бубенец не сел. Когда захлопнулась дверь за колхозником, он посмотрел на секретаря райкома и, заметив его изучающий взгляд, спросил:
— Зачем меня сюда привели? Сказали — я и сам бы пришел. — В голосе Дмитрия звучала обида.
— Скажите, товарищ Бубенец, — не отводя от Дмитрия взгляда, спросил Юлдашев, — где вы были вчера вечером и прошлую ночь? Только говорите честно, как коммунист.
— Вчера вечером? — смутился Дмитрий. — Вчера вечером я был пьян, товарищ секретарь райкома. — Голос Дмитрия от смущения и подавляемого волнения звучал хрипло.
— А что делали между одиннадцатью и двумя часами ночи?
— Не помню, товарищ секретарь райкома, — так же хрипло ответил Бубенец.
— Как это? Совсем не помните? — В голосе Юлдашева послышалось недоверие.
— Ей-богу, ничего не помню, — ответил чистосердечно Бубенец, покраснев, но глядя прямо в глаза секретаря райкома. — Пьян был, как самая последняя сволочь.
Гулямов, еще при первом вопросе Юлдашева отложивший перо, откинулся на спинку стула и, опершись подбородком на ладонь, пристально и недоверчиво смотрел на Дмитрия.
— Пьянство не является смягчающим вину обстоятельством, — раздельно, поучительным тоном заговорил он. — Вам лучше сразу самому во всем сознаться. Рассказывайте.
— Да чего рассказывать? — волнуясь, горячо заговорил Дмитрии. Голос его дрожал. — Я ничего за собой не знаю. Может быть, вчера пьяный чего-нибудь натворил, тогда скажите. Я ничего не помню.
— Нет, это вы сами припомните и расскажете, — повысил голос Гулямов. Юлдашев досадливо, с упреком взглянул на начальника районной милиции, но тот, не заметив этого, продолжал: — Из-за чего вы сегодня в два часа пополуночи выстрелом из пистолета через окошко убили Александра Даниловича Лобова?
Бубенец пошатнулся. Мгновение он, широко открыв глаза, глядел на Гулямова, не переводя дыхания. Довольный произведенным впечатлением, начальник районной милиции торжествующе взглянул на секретаря райкома, ожидая одобрения, но, встретив осуждающий взгляд Юлдашева, потух.
— Полковник убит?! — выдохнул наконец Дмитрий остановившийся в горле крик. Лицо его искривилось. Он успел еще выкрикнуть: — Кто же на него посмел?.. Чего вы городите!.. — и вдруг заплакал, размазывая кулаком катившиеся по щекам слезы.
Юлдашев подставил Бубенцу стул. Дмитрий сел и, облокотившись о колени, закрыл ладонями лицо. С минуту все молчали. Слышались только удерживаемые, рвущиеся из горла Бубенца рыдания.