— Ты бы, Александр Данилович, прочистил мозги Митьке. Чего он над Женькой изгаляется? Он тебя боится. Только ты для него и авторитетный.
— Неужели у вас с Дмитрием скандалы начались? — участливо спросил Лобов Женю. Молодая женщина горько заплакала.
— Да нет, Александр Данилович, — сквозь слезы заговорила она, — пока еще он меня не обижал. Не бил, то есть.
— Ну еще бы бить. Кто ему позволит, щенку этакому! И Женя заплакала еще горше.
— Так из-за чего же у вас сыр-бор загорелся? — снова приступил к ней Лобов.
— Он с работы всегда пьяный стал приходить, — давясь слезами, заговорила Женя. — На работу как человек, а с работы чуть не на четвереньках… А потом я узнала, что он… — Больше Женя ничего не могла выговорить и, закусив край зажатого в руке платочка, умолкла. Только крупные, как горошины, слезы покатились по ее щекам.
Екатерина Васильевна, отнесшая в дом вещи Лобова, стояла в двух шагах от него, с состраданием глядя на плачущую дочь.
— Ну чего ж ты замолкла, моя доню? — жалостливо, нараспев заговорила она, видя, что Женя не вымолвит больше ни слова. — Расскажи Александру Даниловичу, каким стал его фронтовой друг-товарищ, его военный шофер, расскажи, по какой дорожке он пошел.
— Ах, мама! — только и смогла выговорить Женя.
— Чего «ах, мама!» — распаляясь, заговорила Екатерина Васильевна. — Думаешь, я от Александра Даниловича скрывать буду, что твой Митька от красавицы-жинки по чужим бабам бегать начал? Да еще и куражится. Как же, герой войны, полна грудь медалей, самого Лобова на фронте возил!..
Постепенно Александру Даниловичу удалось выяснить, что муж Жени, Дмитрий Бубенец, во время войны лично Лобовым рекомендованный в партию, в последние месяцы начал терять доброе имя гвардейца-фронтовика.
После демобилизации из армии Александр Данилович надолго потерял Бубенца из виду. Но вот года полтора назад, когда Лобов уже работал в республиканском партийном аппарате, в его кабинете раздался телефонный звонок. Дмитрий Бубенец просил разрешения повидаться с Лобовым. Теплое чувство к своим бывшим однополчанам никогда не затухало в груди Александра Даниловича. Рабочий день как раз кончился, и Лобов забрал Бубенца к себе на квартиру. Вечер прошел в воспоминаниях. То и дело слышалось: «А помните, товарищ гвардии полковник, как мы у Буга…», «А помнишь, Митя, под Корсунью…»
К полуночи воспоминания иссякли. Александр Данилович выяснил, что Бубенец и после войны еще долгое время оставался на сверхсрочной: побывал в оккупационных войсках — вначале в Германии, а затем в Австрии. После вывода наших войск из Австрии Дмитрий демобилизовался.