Его машина – одна из тех раритетных гоночных автомобилей, стояла на стоянке рядом с Управлением.
Красивая.
Ей только и мечтать о такой.
Даже мечтать стыдно.
Мужчина усадил ее на пассажирское сидение. Они молчали. Хотя о чем им говорить? Они чужие люди.
Доминик посмотрел на нее. От той болезненно-худой девчушки веяло добротой. Он никогда раньше не встречал таких людей. Даниэль – та, кто отдаст последний кусок хлеба нуждающемуся, хотя сама она нуждается в том куске хлеба не менее. Она такая бледная, что Нику становится больно.
Жизнь всех поимеет.
Только вот ее, – с доброй душой уже достаточно поимели.
Доминик никак не мог понять Роя. Почему он сплавил эту девчонку ему?
- Вы меня убьете? – Прошептала Даниэль, глядя в пол.
От ее голоса у Ника заплясали мурашки на спине. Такой тихий, словно умоляющий не делать.
- Нет.
Она посмотрела на него. Синие глаза наполнились солеными слезами. Почему она плачет? Почему эта чертова девчонка так хочет умереть?
- Вы везете меня в Карцер?
Ее голос, с каждым словом ставал все тише и тише.
- Нет.
Даниэль вытерла слезы тыльной стороной ладони и уставилась в окно. Она не думала.
Не могла.
Сердце стучало так, словно сейчас выпрыгнет из груди и пустится в бега. Невероятно быстрый ритм. Даниэль уже не могла. Она готова была умолять ее убить. Только быстро. Чтоб не мучилась.
- Мы едем к тебе домой.
Он посмотрел на нее. Бледные худые ручонки перебирали пасмо волос. Черные с неким шоколадным отливом на концах. Необычные. Маленький носик то и дело морщился, стараясь отогнать прилив непрошеных слез. Но она не в силах их остановить.
Даниэль чувствовала себя жалкой. Он – высокий, статный сильный мужчина и она жалкая девчонка, которая не в состоянии заработать себе на лучшую жизнь. Хотя вырваться из нищеты, которая уже достаточно крепко, можно сказать с корнями въелась и прижилась в районе Ноттила – невозможно. Совершенно невозможно.
А она когда-то мечтала, что ее усыновлять. Что именно ее между всех сорока брошенных маленьких детей, выберут и заберут в лучшую жизнь. Но время шло, она взрослела, а родители так и не пришли. Маргарет Берри – нянечка в детском доме Ноттила всегда твердила, что когда-то и ее Даниэль Торнтон найдет счастье, просто оно сейчас отыскивает тех, кто в нем нуждается сильнее.
«Так, где же ты, счастье? Я нуждаюсь в тебе! Сильно…»
Доминик всю дорогу наблюдал за ней. Такая хрупкая, такая ранимая. Ее руки дрожат, а пальцы так крепко сжимают прядь волос, что, кажется, вот-вот вырвут ее с корнями. Странная девчонка. Она дрожит словно осенний лист в дождливую погоду. Она буквально гипнотизирует взглядом потоки воды, что текут по боковому стеклу. Ей холодно, но она терпит.